2009-06-03.АПН(портал Агенство политических новостей). Александр Смирнов.
"Немецкое экономическое чудо. Уроки для России .Как они обустроили Германию."
"Никакая экономическая ситуация не может быть настолько безнадежной, чтобы
решительная воля и честный труд всего народа не могли справиться с ней."
Людвиг Эрхард.
Экономический коллапс. Экономические последствия войны были для Германии катастрофическими: объем промышленного производства в
1946 г. составлял 33 % от довоенного уровня, сельское хозяйство было отброшено на 30 лет назад, производство стали сократилось в 7 раз,
добыча угля упала более чем в 2 раза [1]. В войне со стороны Германии погибло около 7 млн.человек, страна лишилась 25 % своей территории
(в границах 1937 г.), около 12 млн. человек было выселено. Было разрушено около 20-25 % жилья (25 % повреждено), 20% промышленных
строений и оборудования, 40 % транспортных сооружений [1-3]. Помимо этого немцам предстояло выплатить около 14 млрд.долл. по
репарациям [5], в том числе путем изъятия и вывоза промышленного оборудования.
Экономика фашисткой Германии была всецело подчинена задачам милитаризации. Государство тотально вмешивалось во все сферы
экономики, ведя активную принудительную практику, при этом конкуренция и экономическая свобода были ограничены. Рост военных
расходов Германии приводил к постоянному дефициту бюджета [5,10], который покрывался займами и эмиссией, вызывавшей увеличение
инфляции. Рос внешний долг, имелось высокое налоговое бремя [1]. Денежная масса в обращении в 1944 г. превышала объем 1936 г. почти в
пять раз [5,10]. К концу войны сократилось гражданское производство. Утрата важнейших источников сырья, пере6ои в снабжении в конце
войны на фоне инфляции, сохранении распределительной системы и сокращения военного спроса привели к полному коллапсу экономики.
Г.Штольпер в 1947 г. описывал Германию следующим образом: «…биологически искалеченная, интеллектуально изуродованная, морально
уничтоженная нация без продуктов питания и сырья, без функционирующей транспортной системы и чего-либо стоящей валюты… страна,
где голод и страх убили надежду» [3]. Один из журналистов писал: «Германия — это куча мусора, в которой копошатся 40 млн. голодных
немцев».
Но чем тяжелее время, тем более великих людей оно выдвигает. Для Германии одним из творцов возрождения стал Людвиг Эрхард, ученый,
министр экономики, автор одной из самых эффективных экономических реформ, известной как «немецкое экономическое чудо».
Чем интересен это опыт для России ? С начала реформ Германии потребовалось около 12 лет, чтобы пройти путь от полной разрухи до
лидерства в мировой экономике. Что касается РФ, то до уровня жизни Германии нам еще очень далеко. Начало реформ 1992 г. обернулись
для России сильнейшим экономическим спадом середины 90-х годов, дореформенный уровень 1990 г. был достигнут только 2007 г.,
т.е. за 15 лет. Экономика обрела негативные отраслевые и социальные тенденции, собственное производство стагнировало и было
замещено импортной продукцией. РФ превратилась в сырьевой придаток мировой экономики, население страны сокращается. Но миражи
всегда тают, а история настоящих побед хранится в веках.
Краткая Биография. Людвиг Эрхард родился в Баварии 4 февраля 1897 г. Во время Первой мировой войны получил ранение. В дальнейшем
своей работой он выбрал занятие наукой — экономикой. Поступив в институт, он стал учеником одного из виднейших экономистов того
времени Франца Оппенгеймера [3]. Путь наверх лежал через длительное размышление над судьбами страны и осмыслением необходимых
преобразований. Эрхард не вступал в нацистскую партию. С 1943 г. он возглавил небольшой исследовательский центр, занимавшийся
формальными исследованиями. Но его основная — неофициальная деятельность состояла в разработке модели будущей экономической
реформы.
После войны в Германии шла ожесточенная дискуссия между сторонниками рынка и сильного государственного регулирования, получавшего
все большую популярность под влиянием идей Дж.М.Кейнса. Эрхард стал активным пропагандистом рыночной модели экономики, выступал
с лекциями. Сначала он получил должность экономического советника при американской администрации в Баварии, в 1945 году стал
министром экономики Баварии, а затем в марте 1948 г. — директором Управления хозяйства объединенных западных зон Германии. Эрхард
был несколько полноват, любил сигары — благодаря чему он был внешне несколько похож на У.Черчилля.
Образование партии «власти». После краха фашизма немецкое общество остро нуждалось в новой идеологии. В тяжелый период нацизма,
войны и разрушений церковь укрепила свой авторитет. После окончания войны в стране стихийно стали образовываться различные партии,
получило развитие и христианско-демократическое движение, предложившее обществу новую систему ценностей. Один из сопредседателей
Христианско-демократической партии (ХДС) Конрад Аденауэр смог привлечь Эрхарда к сотрудничеству — он принимает участие в
разработке предвыборной программы ХДС. Выступая на съезде ХДС 28 августа 1948 г. он сказал: « Не свободная рыночная экономика,
связанная с либеральным ограблением прошлой эры…, а экономика, берущая на себя социальные обязательства…, оценивающая личность
человека выше всего, предоставляющая прибыль тому, кто ее по своей работе заслужил, — вот в чем заключается современная рыночная
экономика»[9]. В дальнейшем, ХДС вместе ХСС — партией Христианский социальный союз образовали единую фракцию в парламенте.
В августе 1949 г. прошли выборы, на которых с минимальным отрывом — 31 % (против 29.2 % у социал-демократов СДПГ) победил блок
ХДС/ХСС [9]. В сентябре канцлером выбирают Аденауэра, которому тогда было 73 года. Он назначает министром экономики Л.Эрхарда.
В таком качестве они проработали вместе до 1963 г, когда Аденауэр ушел на заслуженный отдых.
Идеология реформ. В основу идеологии Эрхарда, получившей название «социального рыночного хозяйства», лег синтез идей
эффективной рыночной экономики, доминирования частной собственности, экономической свободы, государственного регулирования и философии
социальной ответственности. Эта идеология известна также под терминами «ордолиберализм», «солидаризм» или так называемый «третий
путь». Рыночная свобода должна быть ограничена экономическим порядком и нравственными основаниями. Значительный
вклад в разработку идеологии внесли Вальтер Ойкен и ближайший соратник Эрхарда профессор Альфред Мюллер-Армак, а также Александр
Рюстов и Вильгельм Репке [2,7]. Роль государства сводилась к определению приоритетов развития, надзору и регулированию, созданию
благоприятного инвестиционного и предпринимательского климата, эффективного законодательства, что в совокупности и составляет суть
«экономического порядка».
Министр прекрасно понимал, что для успеха реформ и роста доверия населения необходимо достичь реальных результатов в
разумные сроки, проводя открытую и понятную политику. Для перехода от принудительной экономике к рыночной необходимо было
осуществить следующие шаги: осуществить денежную реформу, направленную на создание твердых денег; освободить экономику от
избыточного регламентирования и регулирования цен; стимулировать частное предпринимательство [1].
Предпосылки реформ. Безусловной основой было то, что в стране имелись институты рынка — банки, биржи, правовая система,
частная собственность на средства производства и землю. После войны имелся огромный внутренний и внешний спрос, восстановление
разрушений создавало колоссальные возможности для созидания, высоких темпов развития экономики. Имелась квалифицированная рабочая
сила, уцелевшая благодаря освобождению от воинской повинности. В сентябре 1949 г. на базе трех оккупационных зон союзников была
создана Федеративная Республика Германия (ФРГ). В Германию хлынул поток беженцев из Восточных, оккупированных СССР областей и
переданных территорий, готовых получить любую работу. Военные расходы были минимальны. К сильным сторонам немецкой экономики
относились традиционная дисциплинированность, трудолюбие и предприимчивость населения, а также отлаженная система местного
самоуправления. Для оказания помощи разрушенной Европе, США предложили план, получивший название плана Маршала. Общий объем
помощи Германии за время действия программы (1948-1954 г.) составил около 1.5 млрд. долл. [3], для всей Европы — 17 млрд.долл [1].
Помимо этого, около 1.2 млрд.долл. Германия получила в течении 1946-1950 г. по другим программам [3]. Общая помощь от США составила
3.872 млрд.долл [4]. Помощь поступала в виде товарных поставок, средства от реализации которых направлялись в специальные фонды и
банки, предназначавшиеся для развития экономики. Однако оккупационные власти по своему извлекали пользу из торговли с Германией —
цена на вывозимый немецкий уголь была занижена почти в два раза, цена импортируемой американской пшеницы завышена в 1.5 раза [5].
Ветер перемен.Денежная реформа. Союзники первоначально не очень торопились с реформами, опасаясь слишком быстрого
восстановления Германии, но ситуацию изменила «холодная война», США стали нужны сильные союзники в Европе. Европейская про
мышленность была тесно связана с немецкой и нуждалась в германском угле. В феврале 1947 г. Германию посетила группа экспертов во главе
с Г.Гувером, выступившая с предложениями о проведении реформ [2].
В мае 1946 г. в зоне оккупации США демонтаж оборудования по репарациям был прекращен. После войны в западных зонах оккупации были
запущены механизмы приватизации, постепенно стало налаживаться производство самых необходимых товаров. После окончания войны
экспорт Германии в другие страны был сначала запрещен, затем ограничен. В дальнейшем, чтобы страна могла расплатиться за поставки
продовольствия, оккупационные власти стали стимулировать экспорт. В 1947 г. объем экспорта составил 318, а импорта — 843 млн.долл.,
сальдо было пассивным, готовая продукция составляла около 11 % экспорта. Основную массу экспорта Германии — 64% составляли
сырьевые товары, в т.ч. уголь, кокс, лес, железный лом, до 92 % импорта составляло продовольствие [5].
Немецкие деньги ничего не значили, в стране господствовал «черный» рынок, на котором процветал бартер, население рассчитывались
валютой, сигаретами или кофе. Для обмена промышленных товаров на продукты питания горожане выезжали в сельскую местность.
Оккупационные власти пытались бороться с инфляцией путем административных запретов на рост цен. В стране росла безработица. В
народе стало назревать недовольство.
Подготовку реформ осуществляла рабочая группа в рамках американской администрации. Военным губернатором американской
оккупационной зоны был американский генерал Люциус Клей. Следует учесть, что американский план делал акцент в основном на
монетарном факторе — вводе твердой валюты.
Заслуга Эрхарда заключалась в том, что он, сильно рискуя, перехватил инициативу и пошел намного дальше. В воскресенье — 20 июня, он
выступил по радио и отменил с 21 июня государственный контроль за ценами на большинство товаров, снял большинство административных
предписаний — дав экономике столь необходимый глоток свободы. Во время «разборок» с Клеем на вопрос, почему были изменены
предписания Эрхард сказал, «что он ничего не изменял, а просто отменил». Клей сказал: «мои советники считают, что это ошибочное
решение». Но Эрхард ответил: «они не одиноки, мои советники сказали мне то же самое». [7] При определенных условиях служба министра
могла бы на этом закончится, но Клей поддержал инициативу Эрхарда.
Денежная реформа [1], [5], [9-10] была одним из наиболее ответственных мероприятий. В ночь на 21 июня 1948 г. администрация объявила о
вводе новой валюты — немецкой марки. В ходе реформы каждый гражданин мог обменять 60 марок по курсу 1:1 (сначала 40, через два
месяца -20). Пенсии, заработная плата, квартирная плата пересчитывались по курсу 1:1. Половина наличных денег и сбережений, а также все
обязательства предприятий обменивались по курсу 1:10, вторая временно замораживалась с последующим обменом по курсу 1:20.
Предприятия получали средства для выплаты первой заработной платы, но в дальнейшем они должны были работать за счет своей выручки.
Эти меры позволили мгновенно возвратить давно утраченную ценность денег и резко сократить объем денежной массы. В результате реформы
соотношение между маркой и рейхсмаркой установилось на уровне 6.5 дм:100 рейхсмарок [5]. Был установлен курс марки к доллару — 3.33
дм за доллар. Внешняя торговля была либерализирована [5].
Реформа цен была провозглашена 24 июня [1,5]. Однако не стоит считать, что реформа была «шоковой терапией». Введя свободные цены
государство «не дремало» — в качестве противовеса был принят закон против произвольного завышения цен, публиковались каталоги так
называемых уместных цен. В июне было отменено около 90 % предписаний, но 10 % сохранилось. Значительное время сохранились
дотации и твердые цены на уголь, чугун, сталь, удобрения, газ и электроэнергию, т.е. на достаточно значимые факторы производства
[5, 6, 9]. Цены на основные продукты питания и квартирную плату также были стабильны [9]. Заработная плата первоначально не
повышалась.
Валютные ограничения снимались также постепенно — либерализма здесь не было. До 1954 г. конвертация марки проводилась только по
разрешению органов валютного контроля, в 1954-1960 г.г. существовал режим частичной конвертируемости и только после 1961 г. марка стала
полностью конвертируемой [5].
Успех реформ наиболее живо описали французские экономисты Жак Рюэфф и Андре Пьетр [3]: «Черный рынок внезапно исчез. Витрины до
отказа наполнились товарами, фабричные трубы задымили, а на улицах засновали грузовики. Повсюду мертвая тишина развалин уступила
место шуму стройплощадок… Еще за день до этого немцы бесцельно слонялись по городам, чтобы с трудом добыть скудную пищу. На
следующий день все думали о том, чтобы производить. Вечером их лица выражали безысходность, а наутро вся нация с надеждой смотрела в
будущее».
Торжество эффективного рынка. Несмотря на тяжелые испытания, массированную критику слева, призывавшую ввести
госрегулирование экономики и цен, непонимания иногда даже со стороны своих сторонников, Эрхард вынес верность своим главным
принципам — рыночной свободе, твердой марке и стабильным ценам, и его терпение и хладнокровие в итоге победили. Впрочем, он
достаточно активно по мере необходимости использовал и активное вмешательство государства. Левые считали Эрхарда «наемником
капитала», а правые — «врагом предпринимательства» [6].
Сначала цены выросли. Индекс стоимости жизни вырос в 1948 г. с июня по декабрь с 91 по 104 (1938 г.=100%) [3], но в ответ
предприниматели активизировали производство. Высокий доход, который был получен бизнесом, пошел не на потребление, а на
капиталовложения в производство. За период с 1949 г. по 1951 г. инвестиции выросли почти в два раза с 16 до 29 млрд.дм [5 ].
Но левые были по-прежнему недовольны, осенью 1948 г. профсоюзы призывали к всеобщей забастовке. Тем не менее, Эрхард верил, что
ситуация стабилизируется. И действительно наращивание выпуска привело к стабилизации, а к 1950 г. — к снижению цен.
Производительность труда с середины 1948 г. по середину 1949 г. выросла на 28 % [5]. Потребитель почувствовал преимущества рынка.
Заработная плата стала расти вместе с ростом производительности труда. Значительным фактором роста доходов стал сверхурочный труд,
не облагавшийся налогами.
Несмотря на рост экономики, появилась новая проблема — резкий рост безработицы главным образом за счет притока беженцев, которая
выросла с 1948 по 1949 с 760 тыс. до 1.56 млн.человек [3]. В 1950 г. безработица составляла 11 % [18].
Министр экономики прекрасно понимал, что для обеспечения дальнейшего и стабильного роста необходима внешнеторговая
экспансия. 19 сентября 1949 года была проведена девальвация марки на 20%, был установлен новый паритет по отношению к доллару —
4,20 дм (вместо 3,33) [3], что в дальнейшем позволило повысить конкурентоспособность экспорта. Либерализация внешней торговли
происходила постепенно. После марта 1961 г. курс марки составил 4 марки за доллар.
Определенную роль в развитии экономики Германии сыграл Корейский конфликт (1950-1953), во время которого США размещали заказы на
изготовление военной техники. Это период был отмечен ростом цен на мировых рынках. На фоне роста спроса в 1950-1951 г. цены стали
расти, население покупало товары в запас. За счет роста импорта торговый баланс стал пассивным. Во второй половине 1950 г. Германия
находилась на грани банкротства [3,5]. В феврале 1951 г. Правительство ввело ограничения на импорт, применило его лицензирование,
усилило меры по стимулированию экспорта. Наряду с этим было проведено ужесточение денежной политики, вводились ограничения на
выдачу кредитов.
В 1951 году наметился перелом, сальдо баланса стало активным, к 1952 году рост цен практически прекратился, индекс стоимости жизни
составил около 110 [3]. В 1952 активное сальдо торгового баланса составляло 700 млн.долларов. В январе 1952 г. был введен закон об
инвестиционной помощи. Предприятия страны (кроме государственных и отраслей, которым предназначалась помощь) вносили
единовременный взнос путем покупки государственных облигаций. Полученные ресурсы — около 1 млр.марок направлялись на поддержку
предприятий угольной, металлургической промышленности, энергетики [6].
С 1953 года начался бурный рост промышленности, производства товаров народного потребления, жилищного строительства. По выражению
Эрхарда, это был год «потребителя». Успех политики нашел отражение в поддержке избирателей, в 1953 г. на выборах в парламент блок
ХДС/ХСС набрал уже 42.5 % голосов [9].
Эрхард верил в то, что можно сгладить цикличность экономики, обеспечив более долгосрочные тренды развития. С 1954 г. наступила фаза
«высокой конъюнктуры». С середины 1950 годов ФРГ вступила в полосу непрерывного экономического роста, длившегося почти до конца
60-х годов — т.е. около 20 лет. Этот период получил название «немецкого экономического чуда». В 1957 г. безработица упала до 367 тыс.
человек — 1.8 %, страна обрела практически полную занятость, стал ощущаться дефицит рабочей силы. Германия стала привлекать рабочую
силу из Югославии, Италии и Турции. Вот основные результаты прогрессивного развития рыночных сил: в 1949 г. был достигнут уровень
1936 г. [3], к 1956 г. (за 8 лет) уровень 1950 г. был удвоен [8,3,5], затем после 1963 г. (за 8 лет) был удвоен уровень ВВП 1956 г [8]. В этот
период средние темпы роста экономики составляли около 9 % [8]. За период с 1950 по 1957 объем инвестиций в Германии увеличился на
81 % (для сравнения в Англии и Франции на 43 и 47 % соответственно) [5]. Рост производительности труда за 1955 г составил 15 %, в
1956 — 8 % [3]. Темпы роста экономики в Германии были самыми высокими среди капиталистических стран, при этом уровень инфляции
был один из самых низких в Европе. Индекс цен промышленных товаров в январе 1951 г. составлял 111 % от уровня цен 1950 г., в январе
1952 г. — 123 %, в январе 1953 г. — 120%, 1957 г. — 124% [3].
В первую очередь получили развитие металлургия, химическая промышленность, машиностроение, легкая, перерабатывающая
промышленность. Очень умело проводилась конверсия военных заводов. Государство внедряло программы переобучения рабочей силы.
Помимо промышленности, также активно развивалось сельское хозяйство, превзойдя довоенный уровень уже в 1953 г. В немалой степени
этому способствовала проведенная в 1947-1949 г.г. земельная реформа, в результате которой основная часть угодий юнкерских хозяйств
перешла в руки средних и мелких собственников. Эрхард и Адэнауэр прекрасно понимали, что для того, чтобы экономика развивалась
эффективно, населению нужна собственность.
Уже в 1953 г. активное сальдо торгового баланса достигло 2.5 млрд.марок. [3]. Началась внешнеторговая экспансия Германии, ее товары в силу
высокого качества, отличного уровня сервиса и приемлемых цен находили спрос по всему миру. В середине 50-х годов ФРГ занимала второе
место по величине золотовалютных резервов (ЗВР) [3]. В 1955 г. вышла на второе место в мире среди капиталистических стран по
промышленному производству [5]. В 1957 г. объем ЗВР составлял 5.6 млрд.долл. [5]. С 1959 г. Германия вышла на второе место в мире по
объему экспорта [5].
Значительную роль в становлении экономики Германии сыграл подъем автомобильной промышленности (Фольцваген и Ауди), производство
бытовой техники (знаменитый Грюндик, Сименс). За период с 1949 г. по 1953 г. производство автомобилей выросло с 104 055 до 850 000
штук в год, т.е. почти в 7 раз; с 1952 г. по 1956 г. производство холодильников выросло с 214 000 до 800 000 штук, т.е. в 2.7 раза [3]. Уже в
1950 г. возродившийся завод «Фольцваген» стал производить всемирно известные «жуки», выдерживающие жесткую конкуренцию на
международных рынках. Как и в США на заводах Форда, этот автомобиль стал всенародным и доступным. Покупка автомобиля стала мечтой
каждого немца, люди стремились хорошо зарабатывать. В свою очередь развитие автомобильной промышленности породило спрос на
строительство инфраструктуры, качественных дорог, известных по всему миру как автобаны. В стране получил широкое развитие
автомобильный туризм.
Доходы населения за период с 1950 г. по 1956 г. выросли в два раза [3]. Заработная плата росла в среднем на 5 % ежегодно. В январе 1957 г.
был принят закон о пенсионной реформе, в результате пенсия у рабочих выросла на 65 %, у служащих на 72 % [5]. Шло активное и массовое
формирование среднего класса. В 1951 г. был принят закон, закреплявший участие рабочих в управлении производством, вводивший в совет
директоров предприятия их представителя. Была создана разветвленная система социального страхования. 5 мая 1955 г. оккупационный
режим в Германии прекратил свои полномочия.
Финансовая и налоговая политика. Правительство Конрада Аденаура проводило грамотную финансовую политику. Немалая заслуга
в этом принадлежала коллеге Эрхарда, министру финансов Фрицу Шефферу, отличавшегося «правильной» бережливостью. Государство и
местные органы власти минимизировали свои бюджеты.
После войны в стране сохранялся огромный уровень налогового бремени, душивший немецкую экономику. В этот период Эрхард смог
провести снижение налогов, стимулируя инвестиции в обновление и развитие производства. В 1948 г. вместо дифференцированной ставки
корпоративного налога, варьировавшего от 35 до 65 % была введена единая ставка 50 %, для доходов ниже 2400 марок в год была введена
ставка в 18%, был повышен порог для ставки в 95 %, которая стала применяться на уровне от 250 000 марок в год [5, 20]. Для ослабления
налогового бремени был также использован метод ускоренной амортизации недвижимости. В середине 50-х были снижены налоги на
доходы по ценным бумагам. Для стимуляции экспорта предоставлялись налоговые льготы, под крупные контракты предоставлялось
финансирование.
В 1947 г. были созданы первые банки земель, принадлежащих их правительствам. В 1957 г. был основан центральный государственный
банк — Deutsche Bundesbank.
Правительство очень четко управляло рынком, используя механизмы процентной ставки и банковских резервов. В 1948 г. на фазе роста цен
для «охлаждения» экономики минимальные резервы банков были повышены с 10 до 15 %. Затем для стимулирования расширения кредита с
марта 1949 года Банк немецких земель стал проводить более мягкую денежную политику. Был снижен минимум резервов, за период с 1950 г.
по 1954 г. ставка учетного процента были снижена с 6 до 3%. После 1955 г. в связи с активным ростом экономики учетную ставку в несколько
приемов подняли с 3.5 % (4.08.1955 г.) до 5 % (19.05.1956 г.), затем после корректировки последовательно опустили до 4 % (19.09.1957г.).[3]
Исторически в Германии сложилась так называемая «немецкая» модель финансового рынка, для которой характерна более сильная роль в
экономике банковской системы (в отличие от американской с более развитым фондовым рынком). В результате к концу XX века в стране
имелось около 4000 банковских учреждений, имевших 45 тыс. филиалов [5]. Немецкие банки являлись акционерами многих предприятий и
участвовали в их управлении.
Развитие жилищно-строительной отрасли. Одним из важнейших локомотивов роста экономики Германии стало стремительное
развитие жилищно-строительной отрасли, объявленной национальным приоритетом. При решении жилищной проблемы власти Германии
проявили завидную изобретательность, сняв ее в крайне сжатые сроки. Помимо разрушения жилищного фонда, проблему обострял приток
беженцев. Было принято решение отказаться от строительства временного, дешевого жилья. Для выполнения программы было создано
министерство жилищного строительства. Финансирование осуществлялось за счет массированного стимулирования частных инвестиций и
привлечения государственного финансирования.
Основной приоритет отдавался строительству бесплатного, т.е. социального жилья, предназначенного для малоимущих семей. Жилье
делилось на три категории [17]. Первую группу, предназначенную для граждан с минимальными доходами, составляли квартиры с площадью
не более 65 кв.м, вторую группу составляло жилье с площадью не более 80 кв.м. Частные инвесторы, возводящие жилье первой группы
получали государственную компенсацию за разницу между затратами на строительство и арендными доходами. Для жилья второй группы
компенсация разницы проходила поэтапно путем проведения налоговых списаний. Третья группа представляла коммерческое жилье.
У программы были следующие источники финансирования [17]. Первый — перечисление банками до 90 % платежей по старым, ранее
выданным ипотечным кредитам в государственный фонд финансирования жилищного строительства. Вторым источником был 3 % налог на
стоимость земельных участков, собственники которых не предоставляли землю под строительство. Третий источник — доходы от реализации
товаров по плану Маршала, перечисляемые в государственный орган жилищного кредитования (KFW), кредитовавший застройщиков по
ставке 6.45 % годовых. Четвертый источник –финансирование со стороны коммерческих банков, обязанных выдавать не менее 50 % от
общего объема кредитов на финансирование строительства, по ставке, не превышающей 4.5 % годовых. И наконец, по мере истощения
ресурсных возможностей было использовано активное привлечение средств населения. Для повышения уровня благосостояния
малообеспеченных немцев стимулировалось их переселение в дома с приусадебными участками. Субсидирование в зависимости от числа
детей составляло до 30 %, выделялись беспроцентные кредиты.
Общий объем инвестиций в жилищную программу за период 1950-1962 г.г. составил более 65 млрд. марок (примерно 0.5 до 2 трлн.марок в
текущих ценах), при этом по объему строительства жилья на душу населения ФРГ вышла на 1 место. С 1953 г. в год строилось около 500 000
квартир ( для сравнения в 1929 г.— 197 000) , число занятых в строительной отрасли достигало около 10 % от общей массы рабочих и
служащих [3]. Общий объем возведенного жилья составил около 250 млн.кв.м. (около 5 млн.единиц жилья), при этом доля государственных
инвестиций составляла от 30 до 50 % [3],[17]. Что особенно интересно, что столь массированные инвестиции сочетались с низкой инфляцией.
В 1963 г. на 100 жителей ФРГ приходилось 30 квартир [5].
Этот опыт имеет достаточно большое значение для России. Широко известно, что развитие доступного жилищного строительства способно
стать одним из локомотивов нашей экономики. Однако наша страна, имея все ресурсы для решения жилищной проблемы, продвигается в этом
направлении крайне медленно. Строительный рынок монополизирован, существующие цены на жилье, порой превышающие европейские, не
соответствуют платежному спросу большинства населения, что кардинально ограничивает возможности развития страны и населения.
Антимонопольные реформы и система поддержки малых предприятий. В период реформ велись серьезные дискуссии об
ограничении власти монополий. Эрхард публично выступал против монополизма, постоянно аппелировал к принципам нравственности,
категорически возражая против экономического эгоизма, доминирования чьих-то узких интересов. Он говорил: «важнее сосредоточить все
усилия народного хозяйства на увеличении народнохозяйственного дохода, чем терять силы в борьбе за распределение дохода … Куда легче
дать каждому по более крупному куску от большего, все увеличивающегося в своих размерах пирога, чем получить выгоду из споров о
распределении маленького пирога, ибо тогда каждая выгода должна быть компенсирована какой-либо другой невыгодой» [3].
С начала 1958 г. начал действовать антикартельный закон. Хотя позиции крупных предприятий в корпоративной и банковской сфере
упрочились, важнейшей силой и основой рынка стал мелкий и средний бизнес, ставший настоящим «национальным достоянием» Германии.
Сейчас он обеспечивает основную часть занятости — удельная доля предприятий с числом работающих менее 500 человек составляет около
99 % [1]. На их долю приходится до 70% рабочих мест, около 45% налогов с оборота, около 30% немецкого экспорта, до 46% валовых
инвестиций и 57% ВВП [15].
Особенно велика доля занятости на таких предприятиях в сфере услуг: предприятия по ремонту, мастерские, рестораны, кафе, медицинские,
юридические, консалтинговые компании. В Германии существует мощная практика поддержки малого бизнеса, с 1975 года они получают
весьма значительные льготы по налогам и финансированию [15] — государственные инвестиционные надбавки, субсидии, налоговые льготы
на инвестиции, льготное кредитование и т.д. Что крайне важно, существуют государственные консалтинговые программы, многочисленные
организации и центры по поддержке развития.
Экономическая политика нашей страны длительное время не уделяла достаточного внимания развитию малого бизнеса, как впрочем и
предпринимательству вообще. В последнее время были продемонстрированы намерения улучшить ситуацию в этом направлении.
Наша экономика находится в жестких тисках монополистов, поэтому создание в РФ эффективных механизмов антимонопольного
регулирования, развития конкуренции и предпринимательства является важнейшей задачей.
Развитие науки. Решающее значение в развитии промышленности в ФРГ сыграл бурный научно-технический прогресс, создание
новейших т
ехнологий. За период 60-х годов общие расходы на науку и конструкторские разработки выросли в 5.2 раза, чему в немалой степени
способствовали иностранные инвестиции, в первую очередь США и Англии. Для предотвращения «утечки мозгов» были приняты меры по
повышению оплаты труда ученых. В результате научно-технического прогресса за это же период производительность труда возросла на
60 % [1]. За время реформ в РФ резко сократились такие важные показатели как объем финансирования науки и заработная плата ученых. В
результате престиж научной работы снизился, а значительная часть перспективных и молодых ученых уехала за границу.
Конец чуда ? После своего ухода Аденауэр не поддержал назначение Эрхарда, который стал канцлером в 1963 г. Но был им недолго,
покинув
этот пост в 1966 г. Эрхард был более «погружен» в экономику, внешняя политика была для него более сложной задачей. После ухода Эрхарда
к
власти пришли социал-демократы, активно использовавшие подходы Дж.М.Кейнса. Однако Германии нужны были по— прежнему более
синтетические рецепты. В дальнейшем тяжкое бремя системы социального и пенсионного обеспечения привело к росту нагрузки на бюджет,
повышению налогов. Пенсионная система обеспечивала высокий уровень пенсий, но снизить их уровень стало крайне сложно по
политическим мотивам. Высокие налоги стали негативно отражаться на экономическом росте, что в дальнейшем привело к росту
безработицы. Вторая волна проблем пришла после объединения Германии в 1990 г.
Секреты успеха. Опыт Эрхарда интересен тем, что на первых постах государства оказался экономист — ученый, прекрасно применивший
свои знания на практике. Эрхард был хорошим оратором, умел объяснить народу смысл экономической политики Правительства, уделял
этому огромное значение, много писал в газеты и выступал. Отвечая на вопрос о факторах успешного развития экономики Эрхард говорил,
что это: «находчивость предпринимателей, дисциплинированность и трудолюбие рабочих, умелая политика правительства» [3]. Конечно,
один из важнейших — свобода предпринимательства. Эрхард создал модель рационального рынка, где в соответствии с
христианско-демократической идеей требования рыночной эффективности были также важны, как и соблюдение социальной справедливости.
Он был чужд догматизма, его метод включал синтез наиболее позитивных идей из разных экономических школ.
Он был за свободный рынок, но не чурался государственного вмешательства, но только до той тонкой линии, когда его избыток приводит к
падению эффективности экономики. Подобно социал-демократам он был за общечеловеческие ценности, но видел их реализацию не на
базе распределительной системы, а на основе частной собственности, ее доступности, раскрытия потенциала свободного рынка за счет
реализации экономических возможностей граждан. При этом немецкая модель экономики с самого начала демонстрировала высокий
уровень социальной защищенности, достигаемый в том числе путем рационального распределения общественного дохода.
Немецкая экономика — это не экономика «трубы» и не «мыльных пузырей» — немецкие товары и их качество известны всему миру.
Германская модель как модель реальной экономики имеет свои неоспоримые плюсы, хорошо видные на фоне американской модели
«потребительской экономики», фактически вызвавшей мировой кризис. Сейчас ряд экономистов обращают на это внимание. Мы хотим
инновационную модель экономики ? Вот она — пожалуйста. Нам есть чему поучиться у Германии.
Уроки для России. Насколько похожи реформы «шоковой терапии» в РФ на реформы Эрхарда ? При некоторой схожести —
переходу к рынку, отмены регулируемых цен, механизм, итоги и особенно результаты реформ были разными.
Вначале реформ в России был введен высокий НДС — 28 %, развилась сильная инфляция, были уничтожены сбережения населения. Эти
обстоятельства создали крайне неблагоприятный фон для развития экономики. Спад ВВП в середине 90-х достиг около 40 %. Да, в РФ было
много военных предприятий, но экономика Германии до 1945 г. была также военизированной. Первый этап наших реформ 1992-1998 г.
был проведен по внешним, западным «лекалам», взявшим за основу либеральные догматы, в которых не нашлось места для суверенной
экономической политики. Главной задачей выступало не создание эффективной экономики и рост благосостояния населения, а построение а
бстрактного рынка, формирование новых элит и перераспределение собственности.
Подсчитано, что помощь по линии плана Маршала в Германии использовались крайне эффективно, отдача с каждого доллара составила от
10 до 20 долл [1]. Известно, Россия с 1992 г. активно привлекала внешние займы — около 60 млрд.долл под проведение реформ по рецептам
МВФ, но эффективность их использования была низкой. Никаких значимых вложений в реальный сектор сделано не было.
Успех реформ в Германии стал возможным благодаря трудолюбию немецкого народа, честности, профессионализму,
целенаправленности его руководителей. Правительство Аденауэра-Эрхарда всегда действовало в интересах большинства населения,
добиваясь «благосостояния для всех», что позволило ему полностью легитимно находиться у власти около 15 лет. Им не была присуща столь
распространенная политическая болезнь, как создание «преференций» для узкого круга групп и компаний. Реформы позитивно повлияли на
характер немецкой нации.
Конечно, Германия при переходе к рынку имела больше преимуществ, чем Россия. Там была капиталистическая инфраструктура,
сохранившаяся и во времена нацизма, население имело опыт предпринимательства. Для России, напротив, было характерно отсутствие
рыночных институтов, предпринимательского опыта, уничтоженных за длительный период плановой экономики, и их достаточно
медленное развитие.
Отсутствие сильной государственной политики в РФ, минимизация ее социальной составляющей привели к доминированию интересов
различных групп «влияния» и монополистов, надежно прикрытых псевдо-либеральными «ценностями». В результате экономика и
государство лишается необходимых движущих сил развития.
Избыточная бюрократизация и коррупция на фоне неадекватного уровня ответственности чиновников затрудняет процесс экономического
роста, инвестирования, развития предпринимательства, создания новых активов. Засилье рейдерства способствует процессам нерыночного,
неэффективного перераспределения собственности.
Нашу экономику до сих пор тормозят такие рудименты прошлого, как низкий уровень экономической свободы, отсутствие позитивного
инвестиционного климата, отчуждение населения от собственности и ресурсов страны, недостаточный уровень его экономической
активности, неразвитость инфраструктуры.
Кризис 2008-2009 г. вызвал значительное сокращение ВВП, промышленного производства, рост безработицы. Финансовый кризис показывает
иллюзорность многих «достижений» и второго этапа реформ — 2000-2008 г.г. Происходящее напоминает «застывшую телевизионную
«картинку», «дежа-вю». Вроде что-то постоянно обсуждается и как бы делается, а «воз и ныне там» — как мы были сырьевой экономикой, так
ей и остались, как не было у нас адекватных импульсов к развитию реального сектора, инфраструктуры и науки, так их по-прежнему и нет.
По-прежнему сохраняется региональная отсталость.
Экономическая система РФ не может обеспечить эффективную занятость, нормальное воспроизводство населения и надежное
будущее страны. Отсюда и социальные проблемы — падение численности населения, высокая смертность, низкая рождаемость,
алкоголизм и т.д. Переход к активному и эффективному исполнению целей Стратегии 2020 представляет собой лучшее лекарство от кризиса.
Элитам нельзя уповать на бесконечное терпение народа, оно имеет предел.
Реальная модернизация экономики требует не вялотекущей «идиллии», создаваемой нашим ТВ и СМИ для формирования лояльности
населения, а напряженных, эффективных и целенаправленных усилий руководства страны, элит и всего населения. Нация должна научиться
работать и создавать ценности, а не «существовать» за счет доходов от «трубы». Не будем забывать предупреждения П.А.Столыпина: «Народы
забывают иногда о своих национальных задачах; но … они превращаются в назем … на котором вырастают и крепнут другие, более сильные
народы».
У нас есть огромная, практически неосвоенная территория, начав строить дороги, дома, электростанции, развивать сельское хозяйство, мы
создадим колоссальный спрос для нашей промышленности, и экономика обретет долгожданный динамизм, явив миру наконец и «русское
чудо».
Россия имеет неограниченные возможности для созидания, подобно немецкой и китайской она могла бы непрерывно расти в течении многих
десятилетий.
Для России актуально как увеличение степени экономической свободы, так и усиление общественной активности государства.
Важнейший фактор изменения ситуации — нравственное переосмысление нашей экономической политики.
Христианско-демократическое движение в России пока не окрепло, хотя перспективность самой идеи вполне очевидна. Авторитет
православной Церкви постоянно укрепляется. Большинство эффективных реформ были сделаны выдающимися и духовно богатыми
личностями. Российская действительность уже длительное время не порождала хозяйственных лидеров такого масштаба, как
С.Ю.Витте и П.А.Столыпин. Возможно поэтому инициативы, выдвигаемые высшим руководством страны просто «тонут» в тусклых
коридорах российской бюрократии.
Примечания
Т.М.Тимошина, Экономическая история зарубежных стран, Москва, Юстицинформ, 2003, стр. 312-332.
Х.Ламперт, Социальная рыночная экономика. Германский путь, Москва, 1993
Людвиг Эрхард, Благосостояние для всех
H.Berger, Germany and the political Economy of the Marshall Plan,
Ю.П.Страгис, История экономики, 2007, стр.416-452.
Зимина В.Д и пр., Идеи, Лидеры, Действия, том 2.
David R. Henderson,German Economic Miracle .
Statistisches Bundesamt .
Н.В.Павлов, История современной Германии, 1945-2005, Москва, Астрель,2006.
K.Tribe, The 1948 Currency Reform: Structure and purpose
Иван Измайлов, Шок не по-нашему, «Энергия промышленного роста», № 4 [5] Апрель 2006
Дмитрий Травин, Людвиг Эрхард. Drang nach Westen
В.Ежов, Людвиг Эрхард и «немецкое чудо»
Т.Е.Давыдова, Концепция рыночного хозяйства: формирование, развитие, современный подход
Клаус Брюммер, Система поддержки предприятий малого и среднего бизнеса в Германии
Гельмут Беттигер, Финансовая политика в период «немецкого чуда»
Сергей Сумленный, Как они обустроили Германию
Johannes R.B.Rittershausen, The Postwar West German Economic Transition: From Ordoliberalism to Keynesianism
Robert L.Hetzel, German Monetary History in the Second Half of the Twentieth Century
Tax Reform
И. Устиян."Л. ЭРХАРД: МОЯ РАБОТА - ПОЛИТЭКОНОМИЯ."
Л. Эрхард (1897-1977 гг.) человек особой судьбы, с именем которого связаны хозяйственная реформа 1948 г. в Западной
Германии и то, что впоследствии получило название "германское чудо". Осуществленные тогда, в 1948 г., преобразования в
экономике Германии состояли практически из двух реформ: денежной и ценовой. В той обстановке для страны важно было
упразднить обесцененные деньги и создать новую, твердую валюту, способную обеспечить заинтересованность в том, чтобы
зарабатывать доходы и накапливать сбережения. В твердой валюте страна видела единственно действенный стимул к труду и
подъему производительности (в чем, между прочим, кардинальное отличие от подхода наших "реформаторов").
Денежная реформа проводилась без особых аналитических расчетов. Более того, она проводилась "не демократическим путем, а
на основании декрета военных оккупационных англо-американских властей". С 21 июня 1948 г. старые марки были объявлены
недействительными и были введены новые - дойчмарки. Каждый житель страны получил на руки 40 марок, потом к ним добавили
еще 20 - всего 60 дойчмарок. Все выплаты: пенсии, заработная плата и квартирная плата осуществлялись новыми марками в
пропорции 1:1. Сбережения и наличность населения обменивались в пропорции 1:10, половина сбережений просто была заморожена
и через некоторое время пошла в обмен из расчета 1:20. Все обязательства банков были аннулированы, предприятия же получили
наличность для выплаты только первой зарплаты, а дальше должны были выплачивать ее за счет реализации собственной
продукции.Одновременно был создан новый эмиссионный банк с новыми правилами взаимоотношений с частными банками.
Вслед за денежной быстро, буквально спустя три дня, была осуществлена реформа цен. В соответствии с ней было упразднено
административное распределение ресурсов и отменен контроль за ценами. Быстроте денежной реформы способствовало содействие
англо-американской военной администрации, а ценовая происходила постепенно, по мере налаживания согласованного движения
производительности труда, цен и заработной платы. Все преобразования проводились под непосредственным руководством
Л. Эрхарда.
Рассмотрим некоторые поучительные, на наш взгляд, факты его жизни и деятельности. Сущность своих теоретических взглядов
и социально-экономической политики, проводимой на их основе, изложена в книге Л. Эрхарда, изданной в 1957 г. под названием
"Благосостояние для всех", положения которой будут отчасти отражены в настоящей статье.
Л. Эрхард - человек и экономист. Людвиг Эрхард - экономист германской неолиберальной экономической школы, государственный
и политический деятель Федеральной Республики Германии, получил "чисто научное" экономическое образование в Высшей
торговой школе в Нюрнберге и во Франкфуртском университете. В 1938-1942 гг. сотрудник, затем директор Института
конъюнктурных исследований указанной Высшей торговой школы. В 1943-1945 гг. возглавлял Институт промышленных исследований
в Нюренберге. В 1945 г. - профессор Мюнхенского университета. В 1945-1946 гг., с учетом теоретической подготовки и
большого опыта работы в экономических структурах, его выдвигают министром экономики земли Бавария, а в 1946-1949 гг.
он становится директором управления экономики англо-американской зоны оккупации Германии.
Дальше его восхождение на высоты власти продолжилось. В 1949 г. он стал депутатом бундестага от Христианско-
демократического
союза (ХДС), в 1949-1963 гг. работал министром экономики ФРГ и одновременно (с 1957 г.) совмещал эту работу с должностью
вице-канцлера ФРГ, что позволяло ему иметь достаточно и нормативно-экономической, и административно-управленческой власти
для лучшего регулирования хода экономических реформ в стране. В этот же период (1958-1963 гг.) его избрали членом Совета
министров Европейского экономического сообщества ("Общий рынок" - нынче "Европейский Союз"). В 1963 г. победил на выборах
канцлера ФРГ, проработал на этой высшей государственно-исполнительной должности до 1966 г., затем стал председателем
(1956-1967 гг.) и почетным председателем ХДС (1967 г.). Вместе с тем он был почетным профессором Мюнхенского (с 1947 г.)
и Боннского (с 1949 г.) университетов, почетным доктором Гарвардского и Колумбийского университетов США и ряда других
университетов.
Л. Эрхард считается одним из основоположников германской школы неолиберализма, которую он основал во Фрейбургском
университете вместе с Ойкеном, Ропке, Рюстовым, Т. Бебэром, Мюллер-Армаком и другими экономистами. Концепция
неолиберальной школы послужила теоретическим обоснованием разработки новой экономической и социальной политики ФРГ после
второй мировой войны. На практике, в устах Л. Эрхарда - министра экономики ФРГ, новая экономическая и социальная доктрина
получила название "Концепция социальной рыночной экономики". Теперь, когда она реализована, экономика Германии
характеризуется как "социальная рыночная экономика".
Теоретический фундамент неолиберальной школы эклектичен, т.е. "гибридный", или "синтетический": он вбирает в себя взгляды
классической либеральной школы Смита об экономической свободе (свободе выбора) на основе индивидуального личного интереса
в условиях чистой конкуренции; теорию реализации Сэя, согласно которой предложение само создает себе спрос, и кризисы
невозможны; отдельные положения австрийской школы маржиналистов (теории предельной полезности): Менгера, Бем-Баверка, а
также отдельные положения исторической экономической школы - Шторха, Шмоллера и других экономистов.
Как известно, неолиберальная школа делит экономические системы на два типа: "свободно-рыночное" и
"централизованно-управляемое хозяйство". Отличие между ними - в формах управления. Экономика ФРГ по классификации
неолиберальной школы - "свободно-рыночная экономика". Но неолиберальная экономическая школа ФРГ отличается от
неолиберальной школы США ("Чикагская школа Фридмана", или монетаризм) тем, что допускает определенное вмешательство
государства в хозяйственную деятельность страны. И это вмешательство должно быть "либеральным" вмешательством в том
понимании, в каком настойчиво проводил его в жизнь Л. Эрхард. Суть его позиции отражена им самим в афористической фразе:
"Моя работа - политэкономия", а "мое хобби - работа". Этим, думается, все сказано: на первом месте - экономическая теория,
на втором - практическая организация новых экономических структур, на третьем - энергичное управление первыми двумя.
Принципы немецкой неолиберальной экономической школы. Термин "неолиберализм" был "запущен" на орбиту экономической науки в
1938 г. экономистом Уолтэром Липманом в его работе "Регулируемая экономика в коллективной системе". Этот термин взяли на
вооружение следующие экономическими школы: "чикагская", или монетаризм; "австрийская"; "французская"; фрейбургская, или
"немецкая". Отметим принципы фрейбургской экономической школы, из рядов которой и выдвинулся теоретик и практик Л. Эрхард.
Эти принципы восприняли положения классической доктрины экономического либерализма (Смит-Сэй), неоклассической доктрины
австрийской школы ("предельной полезности") и немецкой исторической школы.
В числе основных принципов выделяются следующие: "естественный порядок" ("пусть идет как идет - своим естественным путем"), но сам ход экономического процесса должен направляться не только "невидимой рукой" - рынком и результатом стихийного взаимодействия личных интересов отдельных индивидуумов, но и "видимой рукой" солидарных интересов, чтобы обеспечить "благосостояние для всех"; экономическая свобода и ответственность предпринимателя; стимул - реализация личного экономического интереса на основе владения частной собственностью; совершенная конкуренция без монополии картелей и концернов; свободное формирование цен на основе спроса и предложения; стабильность денежного обращения; ограниченное ("легкое") вмешательство государства в экономику - роль "ночного сторожа" не отменяется, но к ней добавляются функции "законодателя" и "арбитра", который должен лишь следить за соблюдением правил игры экономическими партнерами.
В экономической политике Л. Эрхард проводил эти принципы неуклонно. Причем применял их не догматически, а творчески.
Он рассматривал "социальную рыночную экономику" не как самоцель, а как средство для достижения экономических и социальных
целей - выравнивания доходов всех групп населения на основе высокой производительности труда ("благосостояние для всех").
Он направил свободную частную инициативу в русло регулируемой конкуренции, опекаемой государством от засилья монополий.
Это очень важно, ибо создало атмосферу солидарности в обществе.
"Красная нить" экономической практики Л. Эрхарда. Размышляя над содержанием книги "Благосостояние для всех", замечаешь,
что на самом деле для автора существовала всего лишь одна задача: повышение благосостояния всех без исключения социальных
слоев населения за счет привлечения каждого к производительному труду, чтобы человек чувствовал и ценил тот факт, что
собственное благополучие создал он сам своим личным трудом и что более высокие доходы - результат более
высокопроизводительного труда. Таким было кредо Л. Эрхарда. Более того, он добился согласия населения ФРГ работать больше
положенного времени, а в начале 50-х гг. - для желающих - даже в воскресенье. Но хорошая, высокопроизводительная работа
должна осуществляться в условиях регулируемой конкуренции, нестесненной монополиями крупных картелей, концернов и
корпораций.
Начинается книга с того, что хотел каждый человек. Автор указывает, что поставил перед собой одну большую целевую задачу:
"... Привести широкие слои народа к благосостоянию...", причем к достижению поставленной цели ведет "путь создания
массовой покупательной способности всех слоев населения". Он не приемлет "прежний порядок", когда допускалась большая
дифференциация по уровню дохода, между "богатыми" и "бедными" - источник "неприязни" между ними. Условием же повышения
благосостояния "всех слоев населения" Л. Эрхард объявил регулируемую государством конкуренцию. Он видел в ней "наиболее
эффективное средство достижения... благосостояния", поскольку "она одна дает возможность всем людям пользоваться
хозяйственным прогрессом, в особенности, в их роли потребителей". И, что самое главное, она "уничтожает все привилегии,
не являющиеся непосредственным результатом повышенной производительности труда". Направляемая государством, конкуренция
стимулирует личный интерес и силу инициативы работника, убеждает его в том, что более высокую заработную плату можно
получить только благодаря "росту производительности труда", а не только путем совершенствования методов распределения
национального дохода.
Исходя из этого, экономическая программа предусматривала два момента: во-первых, увеличение производства товаров народного
потребления, с тем чтобы "оживить конкуренцию", во-вторых, повышение уровня занятости населения. Когда эти две проблемы
были решены, появилась опасность, что "конкуренции могут чиниться препятствия". "Поэтому обеспечение свободной конкуренции
- одна из важнейших задач государства...". В противном случае, если государство не защитит свободную конкуренцию, "вскоре
можно распрощаться с "социальным рыночным хозяйством".
По настоянию Л. Эрхарда был принят строгий антимонопольный закон, защитивший свободную конкуренцию. Поясняя принципиальное
отличие социального рыночного хозяйства от классического либерального, автор отмечал, что оно включает в себя два "понятия". Первое - "благосостояние для всех", тогда как при классическом либерализме богатые становятся еще богаче, а бедные - еще беднее; и второе - "благосостояние через конкуренцию", имеется в виду регулируемая конкуренция без засилья монополий. Власть монополий была ограничена путем контроля за ценами, монополии были лишены права диктовать свои цены, цены должны устанавливаться свободно в результате свободной игры рыночных сил на основе закона спроса и предложения.
Движение без "бумов" и "спадов". Защита экономики от ценовой монополии картелей и концернов рассматривалась Л. Эрхардом в
контексте лучшей согласованности работы экономики. "Как известно, - писал он, - принято было считать, что хозяйство
развивается по ритмическим циклам. Примерно семь лет, якобы, длится полный цикл: подъем, бум, падение, и затем кризис, в
котором зарождаются целебные силы, которые снова выводят хозяйство на путь к подъему следующего цикла". В период
послевоенного подъема германской экономики, охвативший 10 лет, "удалось прервать этот "неизменный" ритмический круговорот
и, путем постоянного подъема хозяйства, добиться сочетания полной занятости с высокой производительностью".
Согласованное движение производительности труда, цен и заработной платы - вот ключевой фактор успешной политики
государственного регулирования экономики. (А некоторые экономисты Молдовы выступают против государственного регулирования
экономики в переходный момент). Закон, запрещающий ценовую монополию, Л. Эрхард назвал "хозяйственной конституцией"
государства. В результате проведения такой политики в 1956 г. валовой внутренний продукт ФРГ вырос в два раза по сравнению
с лучшим довоенным 1936 г., а "частное потребление" выросло с 29 млрд.марок в 1950 г. до 51 млрд. марок в 1955 г., т.е.
за 5 лет почти удвоилось.
Более того, согласно исследованиям Организации европейского экономического содружества "индекс частного потребления на
душу населения (1952 г. = 100) вырос в Западной Германии с 77 в 1949 г. до 126 в 1955 г.", тогда как в других странах
Запада за этот же период его динамика оказалась ниже, соответственно в США - 107, Англии и Швеции - 110, Франции - 113.
Эти успехи Л. Эрхард объяснил следующими факторами. Первый - "соревнование вместо эгоизма". Соревнование (для него -
другое название конкуренции) рассматривалось как "основное демократическое право свободы потребления", находящееся в
логической связи со свободой предпринимательства производить и продавать те продукты, которые отвечают спросу населения и
производства и продажа которых "обещает ему успех".
Второй - "валютная стабильность". Она увязывалась с хорошо налаженным промышленным и сельскохозяйственным производством,
сбалансированным по доходам и расходам государственным бюджетом, причем Л. Эрхард постоянно проводил линию на
"систематическое сокращение расходов" бюджетных средств. Основные статьи (до 80% всех бюджетных средств) направлялись на
выплаты пенсий, стипендий, поддержку здравоохранения и народного образования. Инвестиции осуществлялись за счет
предпринимательской прибыли и банковского кредита с низкой ставкой процента. Все это обусловило результат, о котором Л.
Эрхард с гордостью написал: "валютная и экономическая реформы привели к повышению производительности труда".
Действительно, часовая производительность труда в целом по экономике ФРГ выросла по сравнению с 1950 г. следующим образом:
в 1951 г. - на 3, 9%, 1952 г. - 3, 3, 1953 - 6, 1, 1954 г. - 5, 7, 1955 г.-6, 2 и в 1956 г. - на 4%. Кстати, данные
показывают красноречивую тенденцию: темпы роста производительности более высоки, когда объем промышленного производства
нуждается в расширении; когда же объем производства достигает определенной "насыщенности", темпы роста часовой
производительности труда растут медленнее, но зато "удельный вес каждого процента" вбирает в себя большую массу конечной
продукции в единицу времени. Это яркий пример подтверждения теоретической мысли классиков о том, что не надо пугаться
более низких темпов роста производительности труда хорошо налаженной экономики, или более низкой нормы накопления, ибо
они свойственны высокоразвитой и высокопроизводительной экономике: здесь за "каждым процентом роста производительности
труда" скрывается большая масса конечной продукции высокоразвитой и "массивной" промышленности.
Не зря Л. Эрхард говорил, что его "работа - политэкономия". Применявшийся им "административный метод" был производным от
чисто "экономического метода" организации и управления экономической жизнью общества.
Л. Эрхард придерживался объективного подхода, а потому признавал, что успеху экономической реформы ФРГ содействовал
капитал США. По "плану Маршалла" только в 1952 г. ФРГ получила 152 млн. долл., в 1954 г. - 98, 6 млн. долл. К тому же
"значение имело также то, что благодаря помощи по плану Маршалла значительно улучшилось снабжение сырьем". И это верно.
Но основные фонды - машины и оборудование для своих предприятий ФРГ производила сама, они были высокопроизводительными и
высококачественными даже по сравнению с аналогами, производимыми в США и Великобритании.
Динамизм экономики. Л. Эрхард был человеком нешаблонного мышления. Когда он заметил, что иные его коллеги стали упиваться успехами экономики своей страны, он тут же нашел "золотую жилу" для ее дальнейшего развития. Новые "движущие силы" он нашел в "стремлении к рационализации", "капиталовложениях", а также "готовности к расширению потребления". Хотя последняя мысль явно перекликается с предложениями Кейнса, чью доктрину он отвергал, тем не менее она принимается, поскольку полезна и дает новый импульс экономическому развитию. И далее он настаивал на этой идее: "достигнутые успехи в повышении жизненного уровня народа" не означают, что "... наступило насыщение в области потребления", "... необходимо и дальше повышать производство, ибо только увеличив производство, и только этим путем, можно повысить народный доход, а следовательно, и покупательную способность, которая обеспечит сбыт".
В этих мыслях содержится квинтэссенция того подхода к регулируемой конкуренции, который разработан Л. Эрхардом, проверен практикой и изучается во всех университетах мира.
М.Кудрявцев, А.Миров и Р.Скорынин.
ДОГОНЯЮЩЕЕ РАЗВИТИЕ и ЭКОНОМИЧЕСКИЕ УРОКИ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ
ГЛАВА 24. ДОГОНЯЮЩЕЕ РАЗВИТИЕ.
Развитие стран, участвующих в исторической гонке, идёт неравномерно. Одни страны вырываются вперёд, другие – отстают.
Несокрушимые, казалось бы, Древнеримская и Древнеегипетская цивилизации рушатся под ударами соседей. Мы не будем обсуждать
причины их распада. Для нас важно, что на историю можно посмотреть как на постоянную смену стран-лидеров исторического
развития. В этой гонке одни страны опережают другие, происходит прорыв в лидеры, и остальные страны вынуждены догонять
лидера.
Одной из причин неравномерности является постоянное совершенствование и создание новой технологии. Пока технология
развивалась медленно, главным богатством была земля. Поэтому постоянным фактором истории была война за новые
территориальные приобретения, за новые земли или против агрессоров. Чем больше была территория и население, тем больше
налогов можно было собрать, тем богаче был двор, тем проще было выделиться. Уже в Новое Время технологический фактор
дополнил территориальный в своей важности из-за возможности присвоения добавочного продукта. Венеция, Голландия, Англия не
были крупнейшими государствами Европы в тот момент, когда вырывались в лидеры, хотя Англии в конце концов и потребовался
контроль над заморскими владениями, чтобы обеспечить надёжный обмен своих высокодоходных товаров на сырьё, продовольствие
и драгоценности. Это стало экономической предпосылкой к процветанию в эпоху капитализма Британской и Французской
колониальных империй, когда Испания уже теряла свои колониальные владения, завоёванные в феодальную эпоху. Надо сказать,
что некоторые колонии даже не давали метрополии особой прибыли – захват шёл ради престижа. Например, Камбоджа не только
не давала Франции прибыли, а потребовала поначалу существенных затрат на налаживание хозяйства.
Наряду с технологическим уровнем и территориями, важнейшее влияние на возможность лидирующего или догоняющего развития
оказывают доступные ресурсы и население. К концу XVIII века население Франции составило 25 млн. человек, в Пруссии – 4 млн. К концу XIX века Германия вырвалась вперёд (56 млн., во Франции 38 млн.) как за счёт расширения территории, так и за счёт повышенной рождаемости. Рост населения был, таким образом, одним из факторов, вызывающих смену лидера. Нарушали равновесие и исторические вызовы, перед которыми оказывалась какая-либо страна. Основываясь на понятиях А.Тойнби «вызов-ответ», «стимул суровых стран» и «чрезмерный вызов», а также на роли человеческих контактов в распространении технических новшеств, можно прийти к выводу, что существует некоторая суровость климата, оптимальная для наиболее успешного развития общества в ту или иную эпоху. Например, Тойнби указывает, что тяжёлые жизненные условия позволили эскимосам лишь создать эффективный способ приспособления к ним, но помешали дальнейшему развитию их культуры.
От крушения Западной Римской Империи до второй половины второго тысячелетия несомненным лидером экономического и, в
частности, технологического развития был Китай. Пятьсот лет назад несколько западноевропейских стран смогли вырваться
вперёд вследствие чудесного совпадения нескольких событий: решительного разрыва с феодальными представлениями о правилах
жизни в результате формирования доктрины протестантизма, существования майората (практики наследования надела только
старшим сыном), использования новых источников энергии и перераспределения богатства в пользу Европы вследствие открытия
Америки и потока золота и серебра в Европу. Совершенно неверно говорить, что Европе помог только один из перечисленных
факторов, потому что в это время продолжалось развитие других регионов, и вполне возможно, что они смогли бы опередить
Европу с промышленной революцией, если бы в Европе отсутствовал хотя бы один из благоприятных факторов, или если бы в
других регионах тоже добавился благоприятный фактор.
По мере ускорения технологического развития, перед отстающими странами вставала задача догнать лидирующие государства,
и они вступали на путь догоняющего развития. По нему прошла Франция, отстававшая от Англии, Германия, отстававшая от
Англии, Франции и Голландии… По пути догоняющего развития шли Италия, Япония. На этот путь в конце XVII века стала Россия.
Но особенно чётко задача догоняющего развития встала перед Россией в конце XIX-начале XX века. Властная элита отстающих
стран оказывалась перед опасностью быть заменённой колонизаторами и завоевателями на другую элиту. Поэтому она принимала
решение о начале догоняющего развития. Именно такое решение принял Пётр I, когда увидел во время своего путешествия по
Западной Европе, что Россия технологически значительно от неё отстала и может прийти время, когда Европа сможет завоевать
Россию. Такое же решение было принято и реализовано Бисмарком в его усилиях по объединению немецких государств. Как
поступить и какой путь догоняющего развития выбрать, зависит от традиций страны, от её элиты и от лидера.
Возможный путь решения проблемы отставания – модернизация путём ускоренного освоения технологий. Такой путь заставлял
европейские страны спешно выходить за рамки феодализма, при котором технологические новшества внедрялись относительно
медленно (Франция, Германия, Швейцария, Австро-Венгрия). Уже после промышленного переворота в Англии, первой осознала
необходимость догоняющего развития наполеоновская Франция, которая попыталась ускорить свой прорыв в лидеры военным
путём – переделив мир в свою пользу и лишив Англию европейских рынков сбыта высокодоходных промышленных товаров. Хотя эта
попытка и провалилась, наполеоновские войны заставили элиты всех участвовавших в них европейских стран принять меры к
ускорению развития – благо, технологии в то время развивались не так быстро, как во второй половине XX века, а слабость
культурных барьеров облегчала их распространение в пределах Европы и в США. Реформы же Наполеона по модернизации
внутреннего политического устройства оказались успешными, способствовали развитию Франции и были переняты другими
странами. Поэтому к Первой Мировой войне в группу лидирующих стран входили не только США, Англия и Нидерланды, но и
Германия, Франция, Бельгия, Швейцария, промышленные регионы Австро-Венгрии (Чехия и собственно Австрия).
Наиболее известные примеры успешного догоняющего развития в промышленную эпоху даёт история Германии в XIX веке, революция
Мэйдзи в Японии (1867-1912), Россия в 1861-1890, 1907-1913, 1929-1988 гг. Нас, однако, в большей степени интересуют
закономерности догоняющего развития в современной экономике, не ранее второй половины XX века. В это время наиболее
успешную модернизацию осуществили Япония, Испания (вторая половина правления Франко и после его смерти: мало кто знает,
что в конце жизни Франко процент прироста валового продукта в Испании был вторым после самой быстро развивающейся страны
в мире – Японии (158)), «Азиатские тигры» (Южная Корея, Тайвань, Сингапур), Китай. Менее успешными следует признать
попытки догоняющего развития Латинской Америки, хотя и остаются признаки возможного прорыва в лидеры Бразилии. Прежде
чем переходить к рассмотрению конкретных примеров, нам надо исследовать общие черты, свойственные экономическому развитию
лидирующих и отстающих стран, а также ключевые положения всякой стратегии догоняющего развития.
Особенности технологического поиска при лидирующем и запаздывающем развитии
При лидирующем развитии чаще всего используются децентрализованные механизмы принятия решений, децентрализованный поиск и
внедрение новых технологий. В жестокой конкуренции, свойственной Западу, любое выгодное новшество, любая действительно
эффективная технология немедленно пристраивается на конвейер – с целью ухватить прибыль от временно монопольного владения
новым результатом. В условиях рынка частники, плотно заполняющие все поры товаропроизводства, во всех этих порах
выискивают прибыль, сильно рискуя. А если прибыль возникает, то частник получает возможность быстрой экспансии. Один из
миллионов находит такие результаты, на которых удаётся строить экономические империи (Форд, Билл Гейтс). Полученная ими
прибыль создаёт запас прочности для всей страны, позволяющей многим её жителям рисковать. Сам по себе факт лидирующего
развития той или иной страны приводит, в результате, к поступлению в эту страну высокой прибыли от монопольного обладания
новой технологией и продажи высокодоходных товаров. А благодаря этой прибыли и наращивается тот самый «жирок», который
позволяет рисковать миллионам частных предпринимателей, а миллионам технологов – вести поиск чуть ли не во всех возможных
направлениях. Получение добавочного продукта окупает для всего общества (хотя и не лично для разорившихся предпринимателей)
неудавшиеся направления поиска.
Ведение поиска по многим направлениям с необходимостью задаётся особенностями лидирующего развития. Когда страна или
крупная фирма оказывается на острие технологического прогресса, цена неправильных решений резко возрастает. Неправильное
стратегическое решение фирмы LEO (сейчас это снова Zeiss, Германия) не идти в область электронной томографии, а
специализироваться в области элементного анализа привело её к потере рынков. Она ушла с рынка дешёвых электронных
микроскопов. FEI сейчас лидирует почти по всем направлениям, вытеснив и LEO, и JOEL. Она создала сканирующий микроскоп с
атмосферным давлением в области образца. Она разработала автоматическую томографию, и она же построила электронные
микроскопы для производства чипов.
При лидирующем развитии принятие решений на рынке частных инвестиций по типу «броуновское движение» с постоянным
получением сигналов из экономики, более щадящее и менее зависит от рокового неправильного решения единого центра.
Потому этот «молекулярный» индивидуально-хаотичный механизм выгоден для лидирующего развития (им идут США).
Корпоративный или инициируемый государством технический прогресс более эффективен при догоняющем развитии, но роль
отдельной ошибки при нём возрастает.
При отставании есть свои преимущества: можно с меньшими ресурсами поднять уровень жизни, так как не приходится распыляться
на тупиковые ветви. Внедрение уже оправдавшейся технологии частично компенсирует отсутствие монопольной прибыли. Поэтому
страна может сделать выбор в пользу запаздывающего развития вполне осознанно. В условиях запаздывающего развития
наибольший экономический эффект (выигрыш от использования нововведения) даёт именно освоение только той технологии,
эффективность которой уже известна, потому что она уже опробована. Для того чтобы быстрее освоить эти технологии, нужно
централизовать инвестирование. Поэтому решение компетентного правителя, определяющего приоритеты (насколько позволяют его
знания), оказываются экономнее решений на основе рынка с его безудержными тратами на рекламу и конкуренцию, но только при
условии высочайшей компетентности и ответственности того, кто принимает решения.
Способ догоняющего развития, когда внутри страны начинает производиться копия успешного зарубежного товара, часто
связывают с импортозамещением. Хотя этот термин и не совсем точен, он хорошо описывает ситуацию, когда страна осваивает
производство ранее импортировавшегося товара и тем самым решает одновременно две задачи. Во-первых, она оставляет у себя
прибыль, которая образуется при продаже этого товара (как правило, он ещё не настолько устаревает, чтобы прибыль исчезла
совсем). Во-вторых, она создаёт предпосылки для развития внутри страны человеческого капитала и технологии, пусть даже
пока только путём повторения пройденного другими странами.
Этот способ экономической организации позволял СССР получать значительные дивиденды для всего общества именно от
дублирования проявивших свою эффективность западных разработок. И этот способ научно-технического развития стал фактически
узаконенным. В науке и технике рекомендацией для новой, авторской, разработки становилась ссылка на наличие эффективного
западного аналога. Нечто выбивавшееся из струи, реально новое, тормозилось, не запускалось в производство, а порой
забывалось. И это было естественно для общества, в котором заботились о высокой общественной эффективности, выведенной из
опыта первой половины XX века, когда техника не была слишком сложной и непонятной.
Однако данная методика оказывается успешной только для быстрого сокращения большого отрыва от опередивших стран, но не
для прорыва в лидеры. Во-первых, это связано с вынужденным ограничением научного поиска теми направлениями, которые уже
показали себя в передовых странах. У государства, риск которого сосредоточен только на ограниченных направлениях,
вероятность крупного прорыва меньше. А распределение риска по всему спектру поиска, учитывая, что исполнители за этот риск
мало отвечают, грозит оставить «без штанов» весь народ. Это не относится к области обороны, где страна не могла себе
позволить существенно отстать от Запада. Именно поэтому в данной области геополитика вынуждала СССР вести поиск сразу
по многим направлениям и, несмотря на все издержки, быть на острие научно-технического прогресса. Что касается товаров
повседневного спроса, то тут, видимо, запаздывающее развитие всё ещё оставалось оправданным.
Тем не менее, постоянная ориентация на повторение того, чего достигли конкуренты, заведомо не позволяет перейти к
лидирующему развитию. Именно в современных условиях решающим фактором экономики становятся не стены и станки, а навыки и
знания, получаемые при реализации проектов, свойственных лидирующему развитию. Тот, кто занимается доведением новинок до
промышленного применения и продажи, нарабатывает такое море навыков, такое множество человеческих, экономических, научных
и прочих связей, такие познания в рационализации инструмента, транспорта и даже организации рабочего места производства,
что тот, кто только ухватывает отработанные результаты, оказывается далеко позади. СССР, набрав определённый запас
прочности в итоге победы в войне, индустриализации и повышения продуктивности сельского хозяйства, мог позволять себе
рисковать в ряде отраслей. Но приходилось выбирать, где. Несомненно, в отраслях именно военного и жизнеобеспечивающего
значения СССР демонстрировал стремление быть первым. И именно в них наработка научно-технологической и организационной
инфраструктуры была продвинута очень хорошо. Но в той же автомобильной промышленности разработчикам откровенно ставили
задачу брать наиболее успешные иностранные образцы и копировать. Поэтому советские разработчики не научились создавать
хорошие автомобильные двигатели. Пропущено то незримое, что и составляет главное интеллектуальное богатство создателя.
Самые ценные сведения оказываются поначалу мелочью, которая фиксируется мозгом, и долгое время не воспринимается как
что-то существенное. Замеченные мелочи, особенности поведения металлов, пластиков, масел, динамика разрушения форсунок,
находящихся в том или ином положении по отношению к камере сгорания... – всё важно. Из «грязи» на фотографии, снятой во
время эксперимента, через некоторое время вытекает новое понимание явления. Из ошибки эксперимента рождаются открытия.
«Догоняющий» этого никогда не узнает и останется догоняющим.
Вопрос о выборе типа догоняющего развития имеет принципиальное значение для будущего. Россия (как и любая другая страна)
не может лидировать в технологическом прогрессе во всех отраслях. Либо надо встраиваться в международное разделение труда
и сосредоточить силы для лидирования в нескольких отраслях, продукцию которых можно экспортировать, получая взамен товары
других лидеров (экспортно-ориентированное развитие), либо России придётся размазать небогатые ресурсы на повторение чужих
достижений, используя их только для себя (импортозамещение), потому что экспортировать будет нечего. Но сейчас России
просто не по силам снова стать самодостаточной – из-за уменьшения экономических и ресурсных возможностей, человеческого
капитала, а также негативного социально-политического положения и увеличения в наши дни минимальных размеров
технологических пирамид, необходимых для лидирования хотя бы в одной отрасли.
Импортозамещение или экспортно-ориентированное развитие?
Автаркический[******] вариант догоняющего развития через импортозамещение был выбран СССР во многом под влиянием особого
сочетания внешних условий. Во-первых, ещё со времён русско-японской войны царское правительство выбрало направление на то,
чтобы вся технологическая пирамида производства вооружений находилась внутри страны. Вряд ли кто-то будет спорить, что в
отношении оборонно-значимых технологий необходимость этой линии поведения сохраняется и сейчас. Однако распространение её
на другие отрасли не всегда следует из экономических интересов России. Во время индустриализации возможность масштабной
специализации на производстве промышленных товаров, которые хорошо получаются, была закрыта для России в результате
Великой Депрессии, которая заставила создавать внутри страны целостные технологические пирамиды даже в сугубо гражданских
отраслях. В условиях холодной войны и после Сталина советское руководство уже не хотело менять устоявшиеся рутины. Но если
для СССР, при его огромных размерах и ресурсах, автаркический путь оказался, в целом, эффективным, то для других стран
односторонняя ориентация на импортозамещение оборачивалась бедой. Сначала это почувствовала гитлеровская Германия, нёсшая
в 30-е годы потери от сокращения внешней торговли, а во второй половине XX века – Латинская Америка.
В качестве временной меры импортозамещение может принести большую пользу. Когда в стране нет почти никакой промышленности,
можно, например, ввести большие тарифы на импорт промышленной продукции. Оборачиваясь иногда снижением текущего
благосостояния страны, такая политика создаёт условия для покрытия внутреннего спроса в промышленных товарах за счёт
организации их внутреннего производства. При этом приходится закупать за границей технологии, а это значит, финансировать
закупку за счёт экспорта или займов. Следовательно, совсем без экспорта ни одна догоняющая страна обойтись не может. В тот
момент, когда в стране уже появились несколько отраслей промышленности, становится очевидным, что в одной из них страна
имеет относительное преимущество. Снижая таможенные тарифы, страна начинает экспорт продукции тех отраслей промышленности,
в которых получила преимущество. И вместо того, чтобы производить «всего понемногу», страна встраивается в международное
распределение труда, и тогда, помимо чисто сырьевых или сельскохозяйственных статей экспорта, появляются новые,
промышленные. Насколько стране удастся добиться того, чтобы эти товары приносили высокий доход, – зависит от неё самой.
Но далеко не всем странам удалось не пропустить необходимый момент перехода от политики импортозамещения к
экспортно-ориентированному росту.
И всё-таки, полностью противопоставлять импортозамещение ориентации на экспорт не совсем верно. На практике любая страна
часто применяет ту или иную политику в отношении разных отраслей – в зависимости от взглядов государственных чиновников на
перспективы развития этих отраслей в их стране. Значит, и в этом случае опять всё зависит от правильно принятого
государством решения.
Опыт Японии и стран Юго-Восточной Азии.
Япония, а вслед за ней Сингапур, Южная Корея и Тайвань, избрали технологический вариант экспортной ориентации.
Они экспортировали товары гражданского назначения, содержащие плату за умения и навыки: электронику, чипы, программное
обеспечение, технологии, приборы, лекарства, услуги программистов и инженеров. По тому же пути пошли Израиль, Ирландия,
отчасти Испания и Индия (зоны оффшорного программирования в Бангалоре) [(150), с.51]. Этот способ догоняющего развития
выбран странами, вынужденными, из-за отсутствия или нехватки сырьевых ресурсов, обменивать их у других стран на
производимые товары. Успех достигается быстрым внедрением новейшей технологии производства нескольких товаров, в
производстве которых достигаются лидирующие позиции. Затем доход от реализации этих товаров используется для развития
производственной и социальной инфраструктуры. Среди вариантов данного направления догоняющего развития мы выделяем
японско-корейско-тайваньский вариант, основанный на интенсивной технологической модернизации и на производстве изделий
высокого качества.
Каждая из этих стран не замыкалась только на сложных промышленных технологиях, но также в максимальной степени
использовала другие возможности экономического роста и повышения доходов, если они были представлены в конкретной
обстановке историей или естественными условиями. Например, Сингапур финансировал своё развитие доходами от глубоководной
бухты на перекрёстке важных торговых морских путей. Модернизация Испании во многом финансировалась за счёт доходов от
туризма, возросших с 385 млн. долл. в 1961 г. до 2,5 млрд. долл. в 1972 г. [(72) с.479].
Одной из причин неравномерности является постоянное совершенствование и создание новой технологии. Пока технология
развивалась медленно, главным богатством была земля. Поэтому постоянным фактором истории была война за новые
территориальные приобретения, за новые земли или против агрессоров. Чем больше была территория и население, тем больше
налогов можно было собрать, тем богаче был двор, тем проще было выделиться. Уже в Новое Время технологический фактор
дополнил территориальный в своей важности из-за возможности присвоения добавочного продукта. Венеция, Голландия, Англия
не были крупнейшими государствами Европы в тот момент, когда вырывались в лидеры, хотя Англии в конце концов и
потребовался контроль над заморскими владениями, чтобы обеспечить надёжный обмен своих высокодоходных товаров на сырьё,
продовольствие и драгоценности. Это стало экономической предпосылкой к процветанию в эпоху капитализма Британской и
Французской колониальных империй, когда Испания уже теряла свои колониальные владения, завоёванные в феодальную эпоху.
Надо сказать, что некоторые колонии даже не давали метрополии особой прибыли – захват шёл ради престижа. Например,
Камбоджа не только не давала Франции прибыли, а потребовала поначалу существенных затрат на налаживание хозяйства.
Наряду с технологическим уровнем и территориями, важнейшее влияние на возможность лидирующего или догоняющего развития
оказывают доступные ресурсы и население. К концу XVIII века население Франции составило 25 млн. человек, в Пруссии – 4 млн. К концу XIX века Германия вырвалась вперёд (56 млн., во Франции 38 млн.) как за счёт расширения территории, так и за счёт повышенной рождаемости. Рост населения был, таким образом, одним из факторов, вызывающих смену лидера. Нарушали равновесие и исторические вызовы, перед которыми оказывалась какая-либо страна. Основываясь на понятиях А.Тойнби «вызов-ответ», «стимул суровых стран» и «чрезмерный вызов», а также на роли человеческих контактов в распространении технических новшеств, можно прийти к выводу, что существует некоторая суровость климата, оптимальная для наиболее успешного развития общества в ту или иную эпоху. Например, Тойнби указывает, что тяжёлые жизненные условия позволили эскимосам лишь создать эффективный способ приспособления к ним, но помешали дальнейшему развитию их культуры.
От крушения Западной Римской Империи до второй половины второго тысячелетия несомненным лидером экономического и, в
частности, технологического развития был Китай. Пятьсот лет назад несколько западноевропейских стран смогли вырваться
вперёд вследствие чудесного совпадения нескольких событий: решительного разрыва с феодальными представлениями о правилах
жизни в результате формирования доктрины протестантизма, существования майората (практики наследования надела только
старшим сыном), использования новых источников энергии и перераспределения богатства в пользу Европы вследствие открытия
Америки и потока золота и серебра в Европу. Совершенно неверно говорить, что Европе помог только один из перечисленных
факторов, потому что в это время продолжалось развитие других регионов, и вполне возможно, что они смогли бы опередить
Европу с промышленной революцией, если бы в Европе отсутствовал хотя бы один из благоприятных факторов, или если бы в
других регионах тоже добавился благоприятный фактор.
По мере ускорения технологического развития, перед отстающими странами вставала задача догнать лидирующие государства, и
они вступали на путь догоняющего развития. По нему прошла Франция, отстававшая от Англии, Германия, отстававшая от Англии,
Франции и Голландии… По пути догоняющего развития шли Италия, Япония. На этот путь в конце XVII века стала Россия.
Но особенно чётко задача догоняющего развития встала перед Россией в конце XIX-начале XX века. Властная элита отстающих
стран оказывалась перед опасностью быть заменённой колонизаторами и завоевателями на другую элиту. Поэтому она принимала
решение о начале догоняющего развития. Именно такое решение принял Пётр I, когда увидел во время своего путешествия по
Западной Европе, что Россия технологически значительно от неё отстала и может прийти время, когда Европа сможет завоевать
Россию. Такое же решение было принято и реализовано Бисмарком в его усилиях по объединению немецких государств. Как
поступить и какой путь догоняющего развития выбрать, зависит от традиций страны, от её элиты и от лидера.
Возможный путь решения проблемы отставания – модернизация путём ускоренного освоения технологий. Такой путь заставлял
европейские страны спешно выходить за рамки феодализма, при котором технологические новшества внедрялись относительно
медленно (Франция, Германия, Швейцария, Австро-Венгрия). Уже после промышленного переворота в Англии, первой осознала
необходимость догоняющего развития наполеоновская Франция, которая попыталась ускорить свой прорыв в лидеры военным путём – переделив мир в свою пользу и лишив Англию европейских рынков сбыта высокодоходных промышленных товаров. Хотя эта попытка и провалилась, наполеоновские войны заставили элиты всех участвовавших в них европейских стран принять меры к ускорению развития – благо, технологии в то время развивались не так быстро, как во второй половине XX века, а слабость культурных барьеров облегчала их распространение в пределах Европы и в США. Реформы же Наполеона по модернизации внутреннего политического устройства оказались успешными, способствовали развитию Франции и были переняты другими странами. Поэтому к Первой Мировой войне в группу лидирующих стран входили не только США, Англия и Нидерланды, но и Германия, Франция, Бельгия, Швейцария, промышленные регионы Австро-Венгрии (Чехия и собственно Австрия).
Наиболее известные примеры успешного догоняющего развития в промышленную эпоху даёт история Германии в XIX веке, революция
Мэйдзи в Японии (1867-1912), Россия в 1861-1890, 1907-1913, 1929-1988 гг. Нас, однако, в большей степени интересуют
закономерности догоняющего развития в современной экономике, не ранее второй половины XX века. В это время наиболее
успешную модернизацию осуществили Япония, Испания (вторая половина правления Франко и после его смерти: мало кто знает,
что в конце жизни Франко процент прироста валового продукта в Испании был вторым после самой быстро развивающейся страны
в мире – Японии (158)), «Азиатские тигры» (Южная Корея, Тайвань, Сингапур), Китай. Менее успешными следует признать
попытки догоняющего развития Латинской Америки, хотя и остаются признаки возможного прорыва в лидеры Бразилии. Прежде чем
переходить к рассмотрению конкретных примеров, нам надо исследовать общие черты, свойственные экономическому развитию
лидирующих и отстающих стран, а также ключевые положения всякой стратегии догоняющего развития.
Особенности технологического поиска при лидирующем и запаздывающем развитии.
При лидирующем развитии чаще всего используются децентрализованные механизмы принятия решений, децентрализованный поиск и
внедрение новых технологий. В жестокой конкуренции, свойственной Западу, любое выгодное новшество, любая действительно
эффективная технология немедленно пристраивается на конвейер – с целью ухватить прибыль от временно монопольного владения
новым результатом. В условиях рынка частники, плотно заполняющие все поры товаропроизводства, во всех этих порах
выискивают прибыль, сильно рискуя. А если прибыль возникает, то частник получает возможность быстрой экспансии. Один из
миллионов находит такие результаты, на которых удаётся строить экономические империи (Форд, Билл Гейтс). Полученная ими
прибыль создаёт запас прочности для всей страны, позволяющей многим её жителям рисковать. Сам по себе факт лидирующего
развития той или иной страны приводит, в результате, к поступлению в эту страну высокой прибыли от монопольного обладания
новой технологией и продажи высокодоходных товаров. А благодаря этой прибыли и наращивается тот самый «жирок», который
позволяет рисковать миллионам частных предпринимателей, а миллионам технологов – вести поиск чуть ли не во всех возможных
направлениях. Получение добавочного продукта окупает для всего общества (хотя и не лично для разорившихся предпринимателей) неудавшиеся направления поиска.
Ведение поиска по многим направлениям с необходимостью задаётся особенностями лидирующего развития. Когда страна или
крупная фирма оказывается на острие технологического прогресса, цена неправильных решений резко возрастает. Неправильное
стратегическое решение фирмы LEO (сейчас это снова Zeiss, Германия) не идти в область электронной томографии, а
специализироваться в области элементного анализа привело её к потере рынков. Она ушла с рынка дешёвых электронных
микроскопов. FEI сейчас лидирует почти по всем направлениям, вытеснив и LEO, и JOEL. Она создала сканирующий микроскоп с
атмосферным давлением в области образца. Она разработала автоматическую томографию, и она же построила электронные
микроскопы для производства чипов.
При лидирующем развитии принятие решений на рынке частных инвестиций по типу «броуновское движение» с постоянным
получением сигналов из экономики, более щадящее и менее зависит от рокового неправильного решения единого центра. Потому
этот «молекулярный» индивидуально-хаотичный механизм выгоден для лидирующего развития (им идут США). Корпоративный или
инициируемый государством технический прогресс более эффективен при догоняющем развитии, но роль отдельной ошибки при нём
возрастает.
При отставании есть свои преимущества: можно с меньшими ресурсами поднять уровень жизни, так как не приходится распыляться
на тупиковые ветви. Внедрение уже оправдавшейся технологии частично компенсирует отсутствие монопольной прибыли. Поэтому
страна может сделать выбор в пользу запаздывающего развития вполне осознанно. В условиях запаздывающего развития
наибольший экономический эффект (выигрыш от использования нововведения) даёт именно освоение только той технологии,
эффективность которой уже известна, потому что она уже опробована. Для того чтобы быстрее освоить эти технологии, нужно
централизовать инвестирование. Поэтому решение компетентного правителя, определяющего приоритеты (насколько позволяют его
знания), оказываются экономнее решений на основе рынка с его безудержными тратами на рекламу и конкуренцию, но только при
условии высочайшей компетентности и ответственности того, кто принимает решения.
Способ догоняющего развития, когда внутри страны начинает производиться копия успешного зарубежного товара, часто
связывают с импортозамещением. Хотя этот термин и не совсем точен, он хорошо описывает ситуацию, когда страна осваивает
производство ранее импортировавшегося товара и тем самым решает одновременно две задачи. Во-первых, она оставляет у себя
прибыль, которая образуется при продаже этого товара (как правило, он ещё не настолько устаревает, чтобы прибыль исчезла
совсем). Во-вторых, она создаёт предпосылки для развития внутри страны человеческого капитала и технологии, пусть даже
пока только путём повторения пройденного другими странами.
Этот способ экономической организации позволял СССР получать значительные дивиденды для всего общества именно от
дублирования проявивших свою эффективность западных разработок. И этот способ научно-технического развития стал фактически
узаконенным. В науке и технике рекомендацией для новой, авторской, разработки становилась ссылка на наличие эффективного
западного аналога. Нечто выбивавшееся из струи, реально новое, тормозилось, не запускалось в производство, а порой
забывалось. И это было естественно для общества, в котором заботились о высокой общественной эффективности, выведенной из
опыта первой половины XX века, когда техника не была слишком сложной и непонятной.
Однако данная методика оказывается успешной только для быстрого сокращения большого отрыва от опередивших стран, но
не для прорыва в лидеры. Во-первых, это связано с вынужденным ограничением научного поиска теми направлениями, которые
уже показали себя в передовых странах. У государства, риск которого сосредоточен только на ограниченных направлениях,
вероятность крупного прорыва меньше. А распределение риска по всему спектру поиска, учитывая, что исполнители за этот риск
мало отвечают, грозит оставить «без штанов» весь народ. Это не относится к области обороны, где страна не могла себе
позволить существенно отстать от Запада. Именно поэтому в данной области геополитика вынуждала СССР вести поиск сразу по
многим направлениям и, несмотря на все издержки, быть на острие научно-технического прогресса. Что касается товаров
повседневного спроса, то тут, видимо, запаздывающее развитие всё ещё оставалось оправданным.
Тем не менее, постоянная ориентация на повторение того, чего достигли конкуренты, заведомо не позволяет перейти к
лидирующему развитию. Именно в современных условиях решающим фактором экономики становятся не стены и станки, а навыки и
знания, получаемые при реализации проектов, свойственных лидирующему развитию. Тот, кто занимается доведением новинок до
промышленного применения и продажи, нарабатывает такое море навыков, такое множество человеческих, экономических, научных
и прочих связей, такие познания в рационализации инструмента, транспорта и даже организации рабочего места производства,
что тот, кто только ухватывает отработанные результаты, оказывается далеко позади. СССР, набрав определённый запас
прочности в итоге победы в войне, индустриализации и повышения продуктивности сельского хозяйства, мог позволять себе
рисковать в ряде отраслей. Но приходилось выбирать, где. Несомненно, в отраслях именно военного и жизнеобеспечивающего
значения СССР демонстрировал стремление быть первым. И именно в них наработка научно-технологической и организационной
инфраструктуры была продвинута очень хорошо. Но в той же автомобильной промышленности разработчикам откровенно ставили
задачу брать наиболее успешные иностранные образцы и копировать. Поэтому советские разработчики не научились создавать
хорошие автомобильные двигатели. Пропущено то незримое, что и составляет главное интеллектуальное богатство создателя.
Самые ценные сведения оказываются поначалу мелочью, которая фиксируется мозгом, и долгое время не воспринимается как
что-то существенное. Замеченные мелочи, особенности поведения металлов, пластиков, масел, динамика разрушения форсунок,
находящихся в том или ином положении по отношению к камере сгорания... – всё важно. Из «грязи» на фотографии, снятой во
время эксперимента, через некоторое время вытекает новое понимание явления. Из ошибки эксперимента рождаются открытия.
«Догоняющий» этого никогда не узнает и останется догоняющим.
Вопрос о выборе типа догоняющего развития имеет принципиальное значение для будущего. Россия (как и любая другая страна)
не может лидировать в технологическом прогрессе во всех отраслях. Либо надо встраиваться в международное разделение труда
и сосредоточить силы для лидирования в нескольких отраслях, продукцию которых можно экспортировать, получая взамен товары
других лидеров (экспортно-ориентированное развитие), либо России придётся размазать небогатые ресурсы на повторение чужих
достижений, используя их только для себя (импортозамещение), потому что экспортировать будет нечего. Но сейчас России
просто не по силам снова стать самодостаточной – из-за уменьшения экономических и ресурсных возможностей, человеческого
капитала, а также негативного социально-политического положения и увеличения в наши дни минимальных размеров
технологических пирамид, необходимых для лидирования хотя бы в одной отрасли.
Импортозамещение или экспортно-ориентированное развитие?
Автаркический[******] вариант догоняющего развития через импортозамещение был выбран СССР во многом под влиянием особого
сочетания внешних условий. Во-первых, ещё со времён русско-японской войны царское правительство выбрало направление на то,
чтобы вся технологическая пирамида производства вооружений находилась внутри страны. Вряд ли кто-то будет спорить, что в
отношении оборонно-значимых технологий необходимость этой линии поведения сохраняется и сейчас. Однако распространение её
на другие отрасли не всегда следует из экономических интересов России. Во время индустриализации возможность масштабной
специализации на производстве промышленных товаров, которые хорошо получаются, была закрыта для России в результате
Великой Депрессии, которая заставила создавать внутри страны целостные технологические пирамиды даже в сугубо гражданских
отраслях. В условиях холодной войны и после Сталина советское руководство уже не хотело менять устоявшиеся рутины. Но если
для СССР, при его огромных размерах и ресурсах, автаркический путь оказался, в целом, эффективным, то для других стран
односторонняя ориентация на импортозамещение оборачивалась бедой. Сначала это почувствовала гитлеровская Германия, нёсшая
в 30-е годы потери от сокращения внешней торговли, а во второй половине XX века – Латинская Америка.
В качестве временной меры импортозамещение может принести большую пользу. Когда в стране нет почти никакой промышленности,
можно, например, ввести большие тарифы на импорт промышленной продукции. Оборачиваясь иногда снижением текущего
благосостояния страны, такая политика создаёт условия для покрытия внутреннего спроса в промышленных товарах за счёт
организации их внутреннего производства. При этом приходится закупать за границей технологии, а это значит, финансировать
закупку за счёт экспорта или займов. Следовательно, совсем без экспорта ни одна догоняющая страна обойтись не может. В тот
момент, когда в стране уже появились несколько отраслей промышленности, становится очевидным, что в одной из них страна
имеет относительное преимущество. Снижая таможенные тарифы, страна начинает экспорт продукции тех отраслей промышленности,
в которых получила преимущество. И вместо того, чтобы производить «всего понемногу», страна встраивается в международное
распределение труда, и тогда, помимо чисто сырьевых или сельскохозяйственных статей экспорта, появляются новые,
промышленные. Насколько стране удастся добиться того, чтобы эти товары приносили высокий доход, – зависит от неё самой. Но
далеко не всем странам удалось не пропустить необходимый момент перехода от политики импортозамещения к
экспортно-ориентированному росту.
И всё-таки, полностью противопоставлять импортозамещение ориентации на экспорт не совсем верно. На практике любая страна
часто применяет ту или иную политику в отношении разных отраслей – в зависимости от взглядов государственных чиновников
на перспективы развития этих отраслей в их стране. Значит, и в этом случае опять всё зависит от правильно принятого
государством решения.
Опыт Японии и стран Юго-Восточной Азии.
Япония, а вслед за ней Сингапур, Южная Корея и Тайвань, избрали технологический вариант экспортной ориентации. Они
экспортировали товары гражданского назначения, содержащие плату за умения и навыки: электронику, чипы, программное
обеспечение, технологии, приборы, лекарства, услуги программистов и инженеров. По тому же пути пошли Израиль, Ирландия,
отчасти Испания и Индия (зоны оффшорного программирования в Бангалоре) [(150), с.51]. Этот способ догоняющего развития
выбран странами, вынужденными, из-за отсутствия или нехватки сырьевых ресурсов, обменивать их у других стран на
производимые товары. Успех достигается быстрым внедрением новейшей технологии производства нескольких товаров, в
производстве которых достигаются лидирующие позиции. Затем доход от реализации этих товаров используется для развития
производственной и социальной инфраструктуры. Среди вариантов данного направления догоняющего развития мы выделяем
японско-корейско-тайваньский вариант, основанный на интенсивной технологической модернизации и на производстве изделий
высокого качества.
Каждая из этих стран не замыкалась только на сложных промышленных технологиях, но также в максимальной степени
использовала другие возможности экономического роста и повышения доходов, если они были представлены в конкретной
обстановке историей или естественными условиями. Например, Сингапур финансировал своё развитие доходами от глубоководной
бухты на перекрёстке важных торговых морских путей. Модернизация Испании во многом финансировалась за счёт доходов от
туризма, возросших с 385 млн. долл. в 1961 г. до 2,5 млрд. долл. в 1972 г. [(72) с.479].
С.Глазьев."Стратегия опережающего развития России в условиях глобального кризиса".
"Россия на рубеже XIX-XX вв.
Основные направления экономической политики самодержавия.
Реформы С.Ю. Витте и П.А.Столыпина".
На исходе XIX в. Россия оставалась по преимуществу страной аграрной: из 125,6 млн. человек 93,7 млн., т.е. 75 %,
было занято в сельском хозяйстве. Этому во многом способствовала деятельность Сергея Юльевича Витте*.
* Сергей Юльевич Витте. Происходил из богатой семьи, удостоен титула графа. Убежденный сторонник буржуазного развития.
Проявил себя талантливым бизнесменом и дальновидным политиком, умевшим прогнозировать ситуацию. Занимая последовательно
посты начальника железнодорожного ведомства, министра финансов и премьер-министра, он содействовал индустриальному
развитию страны, активному вовлечению буржуазного предпринимательства в политическую жизнь страны, ограничению
политической власти дворянства. Модернизируя российские государственные и экономические структуры, он стремился придать
развивающемуся в стране капитализму европейский облик.
Только в индустриальном развитии страны видел Витте путь ее буржуазного прогресса, причем рассматривал этот фактор не
как чисто технический, а в качестве важного преобразующего экономического фактора как социального инструмента стабилизации
политической обстановки.
Политика индустриализации, разработанная Витте, требовала значительных капиталовложений из бюджета. Перспективной ее целью
было в течение примерно десяти лет догнать промышленно развитые страны Запада, прочно укрепиться на рынках Ближнего,
Среднего и Дальнего Востока. Одним из источников получения капитала было введение государственной монополии на
винно-водочные изделия, ставшей основной доходной статьей бюджета. Были увеличены налоги, в первую очередь косвенные
(они в 90-е гг. возросли на 42,7 %). Был
введен золотой стандарт, т.е. свободный размен рубля на золото. Последнее позволило привлечь в российскую экономику
иностранный капитал, так как иностранные инвесторы могли теперь вывозить из России золотые рубли. Успех проводимой Витте
экономической политики обеспечивался тем, что инициатива частного предпринимательства удачно сочеталась с активным и
эффективным участием государственных властных структур, таких, как Государственный банк и Министерство финансов России,
во всех преобразованиях. Итогом такой тактики стало, например, учреждение в 1890 г. для проникновения на рынки Китая,
Монголии, Кореи, Персии русско-китайского, русско-корейского банков и учетно-ссудного банка Персии. От иностранной
конкуренции отечественную промышленность ограждал таможенный тариф.
Правительство поощряло частное предпринимательство. В годы экономического кризиса 1900-1903 гг. правительство щедро
субсидировало и казенные и частные предприятия. Широкое распространение получила концессионная система, выдача казенных
заказов предпринимателям на длительный срок по завышенным расценкам. Все это было хорошим стимулом для отечественной
промышленности.
Экономическая программа Витте пользовалась поддержкой царя: Николаю II импонировала в ней возможность укрепить
экономическое могущество России, практически ничего не меняя в самодержавной системе государственного управления.
Реальным результатом экономической политики Витте стало ускоренное развитие промышленного и железнодорожного
строительства. В период с 1895 по 1899 г. в среднем в стране строилось 3 тыс. километров путей в год.
К 1900 г. Россия вышла на первое место в мире по добыче нефти.
Однако процесс индустриализации в России шел противоречиво. Капиталистические методы хозяйствования, ориентированные
на прибыль, не коснулись государственного сектора экономики — крупнейшего в мире. И это создавало определенный дисбаланс в
капиталистическом развитии страны.
Разрабатывались Витте и меры по укреплению позиций капитализма в сельском хозяйстве. Предложенные им меры, проводимые
впоследствии в жизнь П.А. Столыпиным, такие, как ликвидация общины, развитие товарно-капиталистического крестьянского
хозяйства, в тот период не встретили понимания царя.
Осознавая, что увеличение налогового пресса — тяжелое бремя для народа, но неизбежное при проведении реформ, Витте в своей
политике считал необходимым осуществление хотя бы небольших социальных реформ, чтобы смягчить социальные конфликты. Еще в
80-е гг. для ограничения эксплуатации рабочих была создана государственная фабричная инспекция. В 90-е гг. — новый шаг:
сокращение, хотя и незначительное, рабочего дня.
В своей реформаторской деятельности Витте пришлось испытывать сопротивление со стороны аристократии и высшего
чиновничества, имевших большое влияние на царя и его окружение.
Наиболее активным противником Витте был министр внутренних дел В.К. Плеве*. Его курс социальной политики — это
противодействие реформам, отстаивание консервативного принципа развития, неизменно сохраняющего
* Вячеслав Константинович Плеве. Приверженец административных, силовых методов управления. Реакционер. За свою жизнь
сменил три веры — лютеранскую, католическую, православную. В 1902-1904 гг. был министром внутренних дел России и шефом
отдельного корпуса жандармов. 15 августа 1904 г. был убит эсером Е. Сазоновым.
привилегии дворянства на власть, а следовательно, сохранение феодальных пережитков. Эта тенденция противоборства реформ и
контрреформ на рубеже двух веков закончилась не в пользу Витте.
К началу XX в. в России завершилось формирование системы крупнокапиталистического производства. Вместе с развитыми
странами Запада ее экономика вступает в стадию монополистического капитализма, хотя отставание России по темпам, объемам
производимой продукции и техническому уровню сохраняется. Но налицо и качественно новые явления в российской экономике.
И прежде всего — это образование промышленных и банковских монополий. Первые монополии в России возникли в конце XIX в.
В это время оформляются нефтяные тресты, крупнейшие синдикаты в металлургической ("Продамет") и угольной ("Продуголь")
промышленности, в транспортном машиностроении — "Продпаровоз" и "Продвагон", в металлообрабатывающей промышленности —
военно-промышленная группа Русско-Азиатского банка.
Сложились мощные банковские монополии. За 1908-1913 гг. общее число банков вместе с их филиалами увеличилось в России
вдвое и достигло 2393. В 2,5 раза возросли ресурсы всех коммерческих банков (до 7 млрд. руб.) и их активные операции —
до 7,2 млрд. руб. Основу кредитной системы составляли Государственный банк, Центральный эмиссионный банк и акционерные
коммерческие банки, в которых в 1917 г. было сосредоточено 70 % вкладов и текущих счетов. Ведущую роль среди банковских
монополий играли Русско-Азиатский и Петербургский международный коммерческие банки. Активно в начале века шел процесс
сращивания промышленных и банковских монополий.
Монополистические организации становились одной из основ экономики страны.
С конца XIX в. в России активно развивается государственно-монополистическй капитализм. Его формы были разные. В ряде
случаев вмешательство государства в хозяйственную жизнь осуществлялось путем создания специального государственного
органа, курирующего то или иное направление экономики (Комитет хлопкоснабжения, Центросахар). В них привлекались
представители монополистических групп и финансового капитала. Другой формой государственного регулирования хозяйства
стала система создания монополистических союзов. Эта форма больше импонировала предпринимателям, так как давала им большую
свободу действий. В итоге развития государственно-монополистического капитализма в социальных отношениях в стране
происходит качественный сдвиг: крупный капитал включиться в управление страной (Лаверычев В.Я. Военный
государственно-монополистический капитализм в России. М., 1988).
В целом социально-экономическая конъюнктура в России в начале века складывалась под влиянием ряда факторов. Одним из них
было то, что Россия имела преимущества страны молодого капитализма и располагала богатейшими залежами всех видов сырья.
С развитием капитализма увеличивался спрос на промышленную продукцию. И даже кризис 1900-1903 гг., завершивший
промышленный подъем 1893-1899 гг., выразился не в остановке поступательного развития промышленности России, а только
в снижении темпов ее прироста. К концу кризиса в 1903 г. в России продолжало действовать 23 тыс. фабрично-заводских
предприятий с числом рабочих примерно 2200 тыс. человек. Стоимость произведенной продукции составила 4038 млн. руб., что
было весомым показателем достаточно высокого экономического уровня. В 1911 г. С.Ю. Витте предсказал, что "недалеко уже то
время, когда Россия будет одной из величайших промышленных стран" (Витте С.Ю. Воспоминания. М., 1960. Т. 1, С. 412-413).
Как закономерное отражение набирающей силу мощи российской промышленности, торгово-промышленного предпринимательства
становится научно-культурное меценатство российской буржуазии. Разумеется, первоначальный ее капитал вкладывался зачастую
не всегда цивилизованным способом, но, достигнув степени зрелости, начал оказывать активное воздействие на развитие
культуры, общественной жизни.
Как правило, в начале XX в. в России с фабрикой соседствовали школа, больница, библиотека, изредка театр, основанные на
средства владельца.
Научно-культурное меценатство российской буржуазии, будучи одним из характерных социальных факторов России, складывалось
из разных источников. Разумеется, имели место и честолюбивые амбиции. Несомненно, был и коммерческий интерес (налоги,
прибыль, реклама). Но было и искреннее тяготение к искусству, науке, желание способствовать утверждению престижа своего
города, страны. Результаты такой благотворительности — Третьяковская галерея, Щукинский и Морозовский музеи современной
французской живописи (собрание двух последних коллекций ныне представлены в Музее изобразительных искусств им. А.С.
Пушкина), Бахрушинский театральный музей, Художественный театр, которые их создатели подарили Москве.
Кроме этого, на средства московских предпринимателей, например, были созданы десятки больниц, детские приюты, гимназии и
библиотеки, институты, в частности Коммерческий институт Московского общества распространения коммерческого образования
(ныне Российская экономическая академия им. Г.В. Плеханова).
Кроме меценатства в традициях российского предпринимательства было строгое соблюдение чести, профессионального достоинства. В России не было цеховых ремесленно-торговых объединений, как на Западе, не сложилось поэтому и торгово-промышленной геральдики, но российские предприниматели исключительно дорожили торговым знаком своей фирмы.
Нужно сказать и о том, что среди российских предпринимателей высоко ценились умение добиться заинтересованности у своих
служащих в работе на данной фирме, стабильности, умение торговать прибыльно, но дешевле своих конкурентов.
Усилению этих традиций способствовало и начавшееся в XX в. объединение российских предпринимателей в союзы: съезды
российских предпринимателей, комитеты. Так, в октябре 1906 г. по инициативе Московского биржевого комитета и С.Т.
Морозова* был создан Совет съездов представителей промышленности и торговли.
* Савва Тимофеевич Морозов (1862-1905), из рода русских текстильных капиталистов Морозовых. По образованию химик, друг
Максима Горького, меценат Художественного театра в Москве, помогал и сочувствовал революционерам.
На развитие российского капитализма, буржуазии в начале XX в. все большее влияние оказывало своеобразие торгово-
промышленной политики царского правительства.
Поступательное торгово-промышленное развитие страны в целом отвечало интересам царя. Он все больше использовал буржуазию
как вторую, наряду с поместным дворянством, социальную опору самодержавия.
Основным направлением торгово-промышленной политики царя, как и в конце XIX в., была система таможенного покровительства
отечественной промышленности, дополненная, как и раньше, привлечением в российскую экономику иностранных инвестиций. Это
объяснялось прежде всего тем, что внутренний рынок был не в состоянии полностью удовлетворить нужды промышленности в
финансировании.
На определенном этапе такая политика давала результаты, особенно в 1909-1913 гг., когда Россия переживала второй
промышленный подъем. К 1914 г. в общем объеме промышленного производства доля тяжелой промышленности составила 40 %.
Страна в тот период удовлетворяла свою потребность в станках и оборудовании на 56 % за счет внутреннего производства.
Но в целом условия для развития национальной промышленности в России складывались неблагоприятно, так как достигнутый
уровень развития был недостаточен. Он не позволял российской промышленности успешно конкурировать с промышленностью
более развитых стран Запада, а это означало отсутствие гарантий стабильности развития. Успехи, о которых говорилось выше,
достигались больше за счет регулирующей роли государства, которая была одним из существенных элементов
торгово-промышленной политики царизма. Для обеспечения высоких доходов правительство использовало выгодные казенные
заказы, монополизацию промышленности, высокий уровень эксплуатации, колониальную политику. Но если сравнить развитие
предпринимательства в России и на Западе, то предлагаемые самодержавием условия торгово-промышленной деятельности
обеспечивали лишь ее минимум.
Таким образом, несмотря на попытки самодержавия приспособиться к развитию капитализма в стране, было очевидно, что
в перспективе противоречия, существовавшие между царизмом и буржуазией, вернее, между феодализмом и капитализмом,
будут нарастать. Отношения царизма и буржуазии осложнялись прежде всего тем, что в стране не было официально признанной
общеправительственной программы экономического развития, что было важным показателем отношения царского правительства к
капитализму, буржуазии. Не случайно, что в Государственной думе прохождение любого вопроса торгово-промышленного развития
неизменно затягивалось. И хотя в результате революции 27 октября 1905 г. царем был, наконец, подписан указ об образовании
Министерства торговли и промышленности, решающее слово в определении экономической службы России оставалось за
самодержавием.
C 1905 г. важным элементом торгово-промышленной политики царского правительства становятся отказ от приоритетности
промышленного развития страны и усиление внимания к аграрному сектору экономики. Этот период российской истории связан с
новой попыткой осуществления экономических реформ, главным идеологом которых был Петр Аркадьевич Столыпин*.
* Петр Аркадьевич Столыпин. Выходец из дворянской семьи. Занимал ответственные государственные посты: был гродненским,
затем саратовским губернатором, министром внутренних дел, председателем Совета Министров. В разные периоды жизни он был
не одинаков: любитель русской литературы, отец многочисленного семейства, любящий муж и отец, но вместе с тем с его именем
связано введение закона о военно-полевых судах, по приговорам которых только за 8 месяцев их действия было казнено
(с августа 1906 г.) 1100 человек. Это один из творцов реакционного избирательного закона от 3 июня 1907 г., увеличивавшего
в составе Государственной думы представительство от помещиков за счет представительства от трудящихся и национальных
районов. Это и автор, и исполнитель земельной реформы 1906-1910 гг., несостоявшихся разработанных им реформ об уравнивании
крестьян в правах с другими сословиями, веротерпимости, гарантии свободы совести, введения всеобщего начального образования. Но при всем своем противоречии по убеждениям П.А Столыпин — верный слуга самодержавного режима. 1 сентября 1911 г. он был смертельно ранен в Киеве Д. Багровым и через несколько дней скончался
Деятельность Столыпина началась в качественно новых для России политических условиях, созданных революцией 1905 г. Впервые
в своей истории самодержавие вынуждено было сосуществовать с представительной Государственной думой, которая к тому же
оказалась радикальной. Так, депутаты 1-й думы от крестьян, составившие внушительную фракцию трудовиков (97 мест из 500),
выдвинули для обсуждения аграрный проект, в основе которого было требование конфискации помещичьих земель и национализации
всей земли, что подорвало бы основы российского самодержавия.
Начало аграрной реформе, вдохновителем и разработчиком которой был Столыпин, было дано указом от 9 ноября 1906 г. После
очень сложного обсуждения в Государственной думе и Государственном совете указ 14 июня 1910 г. был утвержден царем как
закон. Дополнением к нему послужил закон о землеустройстве от 29 мая 1911 г.
Уже одна только длительность прохождения закона свидетельствует о том, что все — и правительство, и общество — понимали
социально-политические последствия разных вариантов решения аграрного вопроса.
Рассмотрим главные элементы реформ.
Основным положением реформы Столыпина стало разрушение общины. Для этого была сделана ставка на развитие в деревне личной
крестьянской собственности путем предоставления крестьянам права выходить из общины и создавать хутора, отруба*.
* По указу от 9 ноября 1906 г. каждый крестьянин мог потребовать выделения своего хозяйства из общины в личную
собственность. Если при этом он требовал соединить все свои полосы, разбросанные на разных участках общинной земли,
в один, то хозяйство называлось отрубом. Если к нему добавлялась площадь деревенской усадьбы крестьянина и сюда
переносился жилой дом, то хозяйство называлось хутором.
Важный момент реформы: община разрушалась, а помещичья собственность на землю сохранялась в неприкосновенности.
Это вызывало резкое противодействие крестьян.
Крестьяне восприняли идеи реформы неоднозначно. С одной стороны, они принимали идею частной собственности на землю, но,
с другой стороны, они понимали, что такая реформа не спасет деревню от малоземелья и безземелья, не поднимет уровня
крестьянской агрокультуры.
Разрушить общину должна была и другая мера, предложенная Столыпиным: переселение крестьян. Смысл этой акции был двоякий.
Социально-экономическая цель — это получить земельный фонд, прежде всего в центральных районах России, где малоземельные
крестьяне не имели возможности создавать хуторские хозяйства и отруба. Вместе с тем они получали возможность освоения
новых территорий, т.е. дальнейшего развития капитализма, хотя и экстенсивным путем.
Политическая цель — разрядить социальную напряженность в центре страны.
Основные районы переселения — это Сибирь, Средняя Азия, Северный Кавказ, Казахстан. Правительство выделяло переселенцам
средства на проезд, обустройство на новом месте, но этих средств явно не хватало.
Почему Столыпин главный упор делал на то, чтобы, по его выражению, "вбить клин в общину", разрушить ее? Ответить на этот
вопрос можно, поняв значение общины для крестьян. Община всегда была для крестьян защитницей, поскольку внутри нее каждый
имел право на землю и потому в общине, по идее, все были равны.
Внутри общины каждый домохозяин был относительно свободен, распоряжаясь по своему усмотрению доверенной ему на время
общинной собственностью — землей.
Община помогала крестьянам осваивать культуру земледелия (введение трехполья, многопольного севооборота). Община вставала
на защиту крестьян в их отношениях с помещиками, так как со стороны ущемленного общинного землевладения всегда исходила
угроза помещичьей земельной собственности (в революции 1905-1907 гг. именно община часто была организатором захвата
помещичьих усадеб и земель). Община оговаривала с помещиком условия найма и аренды. Как видим, ликвидация общины отвечала
в первую очередь интересам помещиков, которые в новых условиях могли диктовать крестьянам свои условия. Кроме того,
помещик теперь мог быть спокоен за свою землю.
Закономерен вопрос: прогрессивен ли был ход Столыпина по разрушению общины? Скорее всего, представители разных социальных
категорий — бедняки, середняки, кулаки, помещики и буржуазные предприниматели — ответили бы на этот вопрос по-разному.
Но если подходить к вопросу с точки зрения исторического процесса, поступательного развития общества, то очевидно, что
разрушение общины открывало дорогу капиталистическому развитию, так как община, несомненно, была феодальным пережитком.
В сегодняшних условиях осуществления экономических реформ в России политики, публицисты, экономисты часто обращаются к
опыту аграрной реформы Столыпина. Нужно отметить, что в публицистике нередко она рассматривается односторонне, с большой
долей эмоциональности.
Более объективны историки. Несомненно, реформа имела буржуазную направленность, но сохранение помещичьего землевладения
сдерживало развитие капитализма. Даже 5 декабря 1906 г. в своей речи в защиту реформы Столыпин отмечал, что нельзя было
передавать землю лицам некрестьянского сословия, продавать за личные долги. Заложена земля могла быть только в
Крестьянском банке и завещана только близким родственникам. Чтобы оградить помещика от конкуренции со стороны зажиточных
крестьян, были приняты меры (56-я статья указа), не допускающие концентрации земли в их руках: в одни руки можно было
купить только шесть наделов.
Каковы же итоги реформы? В период 1905-1916 гг. из общины вышло около 3 млн. домохозяев, что составляет примерно треть от
их численности в губерниях, где проводилась реформа. Это означает, что не удалось ни разрушить общину, ни создать
устойчивый слой крестьян-собственников.
Этот вывод дополняется данными о неудаче переселенческой политики. В 1908-1909 гг. число переселенцев составило 1,3 млн.
человек, но очень скоро многие из них стали возвращаться назад. Причины были разные: бюрократизм российского
чиновничества, нехватка средств на обзаведение хозяйством, незнание местных условий и более чем сдержанное отношение к
переселенцам старожилов. Многие скончались в пути или полностью разорились. В национальных районах страны у казахов,
киргизов отнимали их земли, чтобы расселить переселенцев.
Не были решены в результате реформы проблемы малоземелья и безземелья, аграрного перенаселения, т.е. основа социальной
напряженности в деревне сохранялась.
Таким образом, реформа не удалась ни в экономической, ни в политической части. Правда, сегодня некоторые публицисты
утверждают, что реформа имела обнадеживающие перспективы и ссылаются при этом на имевший место прирост объема товарного
хлеба, улучшение в целом положения в русской деревне.
Эти аргументы не бесспорны. Противники столь позитивной позиции склонны объяснить прирост объема товарного хлеба и
улучшение положения в деревне в период между первой русской революцией и мировой войной не реформой, а началом
промышленного подъема в России, который стимулировал рост производства сельскохозяйственной продукции. Приводится и другой
довод: в начале века росли мировые цены на зерно.
На положении деревни благоприятно сказывалась и отмена в 1907 г. выкупных платежей, и отсутствие сильных неурожаев
(исключением был 1911 г.). Нельзя отрицать правомочности и такого аргумента: столь широкомасштабная реформа, какой
была аграрная реформа Столыпина, не могла дать результата немедленно и потому вряд ли можно связывать с ней те позитивные
изменения в жизни деревни, о которых говорилось выше и которые по времени совпадали с реформой.
Встречается и такой взгляд относительно итогов реформы: ее результативность нельзя оценивать, так как для реформы попросту
не хватило времени: ей помешали война и революция. В подкрепление такой позиции приводятся слова автора реформы, что
для успеха реформы ему нужно "20 лет покоя". Сторонникам этой точки зрения возражали. Приведем размышления историка А.
Авреха. Соглашаясь, что реформа была прервана чрезвычайными обстоятельствами, он считал, "что вопрос надо ставить иначе:
почему история не дала этих 20 лет?". Отвечая на него, А. Аврех делает вывод: "А не дала потому, что страна (и деревня в
том числе) уже больше не могла жить в условиях архаичного политического и аграрного строя... Крах столыпинской реформы был
обусловлен главным объективным фактором — тем, что она проводилась в условиях сохранения помещичьего землевладения и для
сохранения этого землевладения" (Аврех А. П.А. Столыпин и судьбы реформ в России// Коммунист. 1991. № 1. С. 48-49).
Аграрная реформа П.А. Столыпина и другие намечаемые им социальные реформы были последней из ряда попыток социальной
модернизации России перед революциями 1917 г. Как и прежде, капиталистическая направленность реформы ограничивалась,
делалось все возможное для сохранения помещичьего землевладения.
© Ш.М. Мунчаев, В.М. Устинов, 1997.
ОБЗОРНЫЙ ДОКЛАД О МОДЕРНИЗАЦИИ В МИРЕ И КИТАЕ(2001-2010).Группа исследования стратегий модернизации Китая.Китайский центр исследования модернизации.Китайская академия наук.Отв.редактор русского издания член-корреспондент РАН Н.И.Лапин. (по просьбе можно выслать электронный файл).
Экономические реформы в Китае.
Содержание:
1. ВСТУПИТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ.
2. НАЧАЛО КИТАЙСКИХ РЕФОРМ. НЕКОТОРЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ТЕЗИСЫ И РЕЗУЛЬТАТЫ.
3. РЕФОРМА ХОЗЯЙСТВЕННОЙ СИСТЕМЫ В КИТАЙСКОЙ ДЕРЕВНЕ.
4. РЕФОРМА СИСТЕМЫ УПРАВЛЕНИЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬЮ.
5. РЕФОРМА ФИНАНСОВОЙ СИСТЕМЫ.
6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
7. Б И Б Л И О Г Р А Ф И Я.
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ.
Несмотря на нередкие высказывания западных макроэкономистов о том, что самым характерным в
проводимых и проведенных китайских реформах является их полная непонятность и нелогичность c точки
зрения западной экономической науки, эти реформы с самого начала были и остаются сейчас одними из
наиболее проработанных в теоретическом, идеологическом и, в целом, в научном плане. Исключением может
считаться только непродолжительный период конца 70х-начала 80х годов, (время начала китайских реформ) ,
который вообще-то можно назвать "заявлением о намерениях". Но уже в 1982 году для решения задач
обеспечения реализации целей и задач реформы на всех уровнях управления китайской экономикой был создан
Государственный комитет по реформе экономической системы при Госсовете КНР. Параллельно с ним в сжатые
сроки были созданы соответствующие комитеты по реформе экономической системы на уровне провинций,
городов и ниже. К теоретическим исследованиям к началу 90х годов было подключено уже свыше 60
центральных научных учреждений, и еще весьма значительное число научно-исследовательских учреждений
регионального и местного масштабов. С чем это, по-моему, может быть связано. Даже самый краткий экскурс в
историю Китайской Народной Республики, который я просто обязан буду привести ниже, дает богатую пищу для
выводов о настроении китайского народа и перспективах развития, к которым неизбежно должно было прийти
китайское руководство в конце 70х годов. Однозначно это можно было назвать усталостью от ошибок, глухим, но
всеобщим нежеланием отвечать за ошибки своего руководства, для которого все это, вместе взятое, являлось
серьезным звонком об иссякании народного энтузиазма, а с ним и кредита доверия партии-лидеру. Больше
ошибаться было нельзя, а отступать некуда. Чтобы не быть голословным, сейчас, очевидно, нужно рассказать о
предшествовавшей началу нынешних реформ короткой, но насыщенной, трагической, но неоднозначной истории
Китайской Народной Республики.
В первые 8 лет после образования КНР, молодое социалистическое государство, пережившее также и
кровопролитную гражданскую войну, прошло через коренные качественные изменения в социально-
экономической структуре. Трудно переоценимую помощь в закладке материально-технической базы социализма
оказал Китаю Советский Союз и другие соцстраны. Во многом благодаря этой помощи и действительно
огромному революционному энтузиазму китайского народа, в эти годы были достигнуты высокие и стабильные
темпы экономического роста.
С 1958 года начался "большой скачок", призванный построить в Китае коммунизм, минуя
социалистический этап. Из-за завышения по этой причине степени обобществления производства, средств
производства, системы оплаты труда, систем распределения продовольствия и товаров народного потребления
до совершенного абсурда, общественные и экономические отношения приняли невиданно уродливые формы.
Последствия недопустимого опережения уровня развития производительных сил формами производственных
отношений не замедлили сказаться. Со стороны, наиболее парадоксально выглядел тот факт, что фантастические
темпы экономического роста, достигнутые в первые годы "большого скачка", не только не увеличили
промышленного и сельскохозяйственного производственно-экономических потенциалов страны, но и очень
серьезно подорвали их -- настолько, что все последующие годы вплоть до конца 70х Китай оправлялся от этого
удара, нанесенного самому себе.
Так, в 1961-65 годах, проводя политику "урегулирования" народного хозяйства, направленного на
разукрупнение "народных коммун" и выработку более реальных планов экономического развития, китайское
руководство так и не смогло оторваться от самой главной ошибки предыдущих лет, о которой уже говорилось
выше, --от нарастающей тенденции отставания производительных сил от производственных отношений. Этот
отрыв снова остро дал себя знать в период так называемой "культурной революции". Как гипотезу о причине
такого упорства в повторении ошибок я могу предположить идеологический аспект. По-моему, само признание
возможности таких ошибок на пути строительства социалистического и коммунистического общества через 10-
15 лет после революции мог необратимо подорвать доверие народа к самой идее социализма-коммунизма.
Кстати, здесь я во многом оправдываю "недоговоренность" политики "урегулирования". Скорее всего
поступаться и дальше идеологическими канонами даже ради здравого смысла в тот момент, как мне кажется,
было, действительно, нельзя. Разумеется, это не относится к периоду "культурной революции", которую не может
оправдать ничто.
Попытки ускорить прохождение переходного периода и создания материально-технической базы
социализма предпринимались вплоть до конца 70х годов и не дали результата все по той же, уже много раз
повторенной причине--отрыве производственных отношений от производительных сил.
Этого, я думаю, должно быть достаточно для общего впечатления от начального экономического
плацдарма современных китайских реформ, который само китайское руководство определило как "грань
катастрофы".
Далее я планирую после краткого рассказа об "официальном" начале китайских реформ в следующей главе
основную часть своей работы посвятить отдельным "подреформам" общественно-экономической структуры КНР
(реформы хозяйственной системы в деревне, ценообразования, финансовой системы, торговли, управления
трудом и заработной платой, управления промышленностью и другое).
НАЧАЛО КИТАЙСКИХ РЕФОРМ. НЕКОТОРЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ, ТЕЗИСЫ И РЕЗУЛЬТАТЫ.
Отправным этапом китайских реформ стал 1978 год, а конкретно -- III Пленум ЦК КПК 11-го созыва,
прошедший в декабре этого года. Кроме серьезных идеологических сдвигов, как то мощная критика левацкой
идеологии, в буквальном смысле взаимное переименование многих принципов социализма и "отступлений от
принципов социализма", реабилитация некоторых опальных и репрессированных политических, научных
деятелей, его результатом стало принятие постановления о развитии системы производственной
ответственности в деревне, которая, как оказалось потом, стала отправной точкой китайской экономической
реформы. Еще более важным результатом этого пленума стали потенциальные возможности, открывшиеся для
Китая в сфере управления экономикой.
Сразу после этого действительно исторического пленума был выдвинут тезис о необходимости
совершенствовании производственных отношений в соответствии с существующим уровнем сравнительно
отстающих производительных сил. Другие выводы касались недопустимо однообразной сложившейся в стране
структуры собственности, связанных с ней закостенелых хозяйственного и политического механизмов,
чрезмерной централизации власти и, в целом, скованности производительных сил и товарного производства.
Эти и другие выводы, сделанные в октябре 1987 года на XIII съезде КПК, предшествовали принятию
длительного трехэтапного плана на период до середины XXI века, включающего в себя:
1) Удвоение на первом этапе (до 1990 года) валовой продукции промышленности и сельского хозяйства
плюс решение проблемы обеспечения населения страны продовольствием и одеждой.
2) Утроение на втором этапе (1991-2000) валового национального продукта, что, согласно расчетам,
должно создать в КНР общество "среднего достатка".
3) Достижение на третьем этапе (до 2050 года) национальным валовым продуктом мирового уровня
среднеразвитых стран и, в основном, завершение комплексной модернизации народного хозяйства.
В свете общеобъявленной линии на перенос центра внимания с идеологической на экономическую сферу
управления республикой, основным инструментом по реализации этого плана является экономическая реформа.
Две ее основные задачи -- придание гибкости системе производственных отношений на период ускоренного
развития менее развитых производительных сил. Результатом ее, кроме уже названных абсолютных показателей,
должно стать создание бессбойного, долговечного механизма поддержания этого баланса между уровнями
производительных сил и производственных отношений, что является основной гарантией стабильного и
высокого темпа экономического роста.
Теоретической основой экономической реформы в КНР служит переход китайского общества на рельсы
социалистической плановой товарной экономики. Смысл этой концепции состоит в товарной сути
социалистического способа производства, а также в признании необходимости сохранения товарно-денежных
отношений на переходный период, как средства взаиморасчетов между отдельными товаропроизводителями при
сохраняющихся главенствующем положением общественной формы собственности на основные средства
производства и приоритетном значении централизованного макропланирования.
Разумеется, такие крутой поворот в официальной экономической науке не мог не сопровождаться и
значительным прогрессом в идеологической сфере. С чисто психологической точки зрения мне это
представляется необходимым с точки зрения элементарной динамики параллельного развития общественного и
официального сознания с одной стороны и экономических отношений -- с другой. Остановить свободное
развитие экономической науки после III Пленума ЦК КПК 11-го созыва и XIII съезда партии не представлялось
мне возможным без подрыва общественного доверия. Поэтому появилось много теоретических разработок
опирающихся на предшествующую историю КНР, опыт венгерских, германских реформ, но находящихся в
серьезном противоречии или даже конфронтации как друг с другом, так и с официальной линией китайского
руководства. Так, один из крупнейших китайских макроэкономистов У Цзинлянь считает ошибочной линию
руководства страны на сохранение централизованной административной власти, предлагая заменить ее
децентрализованной. Причем он считает это главным инструментом, условием и "основным курсом"
экономической реформы. Другое отношение у этого ученого и к вопросу о роли товарно-денежных отношений.
По его мнению, только закон стоимости может стать гарантом соблюдения взаимных интересов потребителей и
производителей и стабильности межхозяйственных отношений между отдельными товаропроизводителями. Это
-- только один пример действительного плюрализма в экономической науке, который, к тому же, благодаря
задействованию участвующих в нем сторон в государственных научно-исследовательских учреждений по
разработке направлений реализации экономической реформы, упоминавшихся во вступительной части, можно
назвать, например, "активным плюрализмом", так как официальная политика проведения экономической
реформы формируется китайским руководством на базе научно-теоретических разработок этого
исследовательского комплекса. Это выгодно отличает роль видных китайских макроэкономистов от участи их
российских коллег, исключая, разумеется, фаворитов президентской команды, время от времени меняющих друг
друга.
С самого начала остро встали вопросы и сомнения, обсуждением которых мы имели удовольствие
насладиться только в конце 80х годов, а именно, небезосновательные подозрения в нереальности
государственного регулирования рыночного народного хозяйства. В отличие, опять же, от наших лидеров,
сведших эту дискуссию к гаданию на ромашке "бывает-не бывает" с переходом позже к принципу "кто громче, тот
и прав", в Китае подошли к этой проблеме несколько с другой стороны: есть конкретная задача; как ее решить...
Большое практическое значение получили работы по этому вопросу Сунь Ефана, У Цзинляня и других
китайских ученых-экономистов, ставивших одними из основных условий реализации идеи создания
регулируемого рыночного хозяйства 1) Хозяйственную самостоятельность предприятий (за исключением
оборонных и стратегических) на микроуровне, то есть в отношениях со смежниками и потребителями. Здесь
решающую и самоконтролирующую роль должны играть почти исключительно товарно-денежные отношения; 2)
Постепенное возведение отношений "государство-предприятие" в ранг отношений между, хотя и не полностью
равноправными, но, по крайней мере, экономически самостоятельными единицами. То есть, другими словами, я
могу это назвать созданием системы государственного управления товарного производства с помощью
государственных контрактов с товаропроизводителями на производство конкретных объемов конкретной
продукции.
3) Избегание характерной для свободных, рыночных экономических систем анархии производства в
масштабах общества засчет создания трехуровневого механизма принятия хозяйственных решений,
обеспечивающего неущемление интересов государства, всех товаропроизводителей от мелких до крупных, и
задействованных в них трудящихся: (а) государственный уровень -- вопросы темпов экономического роста,
соотношения фондов накопления и потребления, распределения капитальных вложений, регулирования
максимального и минимального уровня банковских процентов за кредиты, платы за фонды, изменения части
системы налогообложения потребителей, соблюдения социальных гарантий и т.д. ; (б) уровень предприятий --
вопросы объема и структуры производимой продукции, затрат на производство продукции, нахождение
источников снабжения, рынка сбыта и т.д. (в) уровень индивидуальной хозяйственной деятельности, то есть
вопросы трудоустройства, индивидуального потребления, определения желаемого количества детей и т.д.
Заметим, что при этой структуре, уже в значительной степени внедренной в Китае, государство оставляет
у себя в руках только первый уровень принятия хозяйственных решений (стратегические вопросы,
общегосударственные проблемы и ряд инструментов ориентирования производителей на их решение) .
Несмотря на такой более чем смелый подход к определению роли государства в отношениях с
товаропроизводителями, китайские экономисты уделили огромное внимание разработке методов
государственного контроля за деятельностью предприятий. Здесь ситуация снова неоднозначна. Первоначальная
государственная линия предусматривала в этом вопросе приоритет планового регулирования деятельности
предприятий, а рыночное планирование только вытекало из первого. Но многие китайские ученые во главе с У
Цзинлянем пришли к середине 80х годов к целесообразности полного отказа от директивного планирования,
которое, по их мнению, эффективно только в экстремальных условиях, например, крупномасштабных стихийных
бедствий, военном времени и т.п. Хотя и они признали что при сложившейся к началу реформ хозяйственной
структуре этот отказ невозможно совершить сразу и что это возможно только поэтапно в течение значительного
времени.
Наиболее динамично и без раскачки пошла сразу после III Пленума ЦК КПК 11-го созыва
сельскохозяйственная реформа. Уже к концу 1984 года 99 процентов производственных бригад и 99,6 процентов
крестьянских дворов использовали систему полной ответственности за производство (семейный или подворный
подряд) , предусматривающую полную свободу использования продукции, остающейся после расчетов по
государственному договору, по статьям налогового законодательства и после отчислений в местные фонды
органов власти. Эта система быстро повысила производительность крестьянского сельского хозяйства, за счет
частной заинтересованности производителей.
Но, с другой стороны, хотя пока что, в целом, эта система себя экономически оправдывает, но будущее
сельского хозяйства китайские ученые связывают с еще одним этапом аграрной реформой, необходимость
которой обусловлена прежде всего постепенно возрастающей разницей между ростом потребностей
стремительно растущего китайского общества и темпами развития сельскохозяйственного производства,
сдерживаемого сложностью применения аграрных научно-технических достижений, которые просто не по
карману отдельным, частным мелким и средним производителям. Этот вопрос пока что не стоит чрезвычайно
остро, но китайские экономисты уже сейчас ведут активные поиски новых форм сельскохозяйственной
кооперации. Весьма вероятно, что в новых формах сельхозобъединений будут присутствовать и такие моменты,
как концентрация земли в руках наиболее производительных крестьянских дворов или бригад, найм рабочей
силы. Примеры этого в Китае есть уже и сейчас. В любом случае можно с уверенностью сказать, что у прежних
коммун шансов на возрождение в китайской деревне почти не осталось.
В отличие от аграрной реформы, реформа городского хозяйства началась в Китае значительно позднее --
фактически по завершению реформ в деревне. В другом разделе о ней будет рассказано подробнее, сейчас же
несколько слов о причинах такой ее "запоздалости" и направлениях.
Сразу надо сказать, что реформа в городах непосредственно связана с реформой китайской
промышленности, которая почти полностью сконцентрирована в крупных городах. Кроме необходимости начала
процесса изменений в промышленной структуре КНР, важным толчком для городской реформы послужило
неудовлетворение насущных потребностей аграрной реформы. Для ее успешного продолжения город должен был
обеспечить создание, во-первых, условий для свободной реализации сельскими производителями излишков
производимой продукции, во-вторых, промышленного сектора по производству продукции для товарного
обмена с сельским населением на базе конверсии определенной доли городского промышленного комплекса.
Центром всячески поощрялось разнообразие создаваемых новых связей между городом и деревней. Но при этом
варианте при влиянии региональных, социальных и других факторов создалось такое многообразие связей
деревни с центральными местами, что проведение центром какой-то общей конкретной политики на местах в
этом вопросе стало попросту нереальным. Поэтому и последовало резкое расширение полномочий местных
органов власти и самоуправления.
Теперь коротко о том, что из наиболее существенного еще не было затронуто в этой главе и не будет
затронуто в последующих.
Для реализации задачи строительства социалистического планового товарного хозяйства были
сформулированы несколько принципов. Вероятно, их необходимо назвать. Самым главным было признано
оживление предприятий госсектора на основе отделения права собственности от права хозяйствования. При
этом допущены такие формы хозяйствования, как сдача предприятий в подряд отдельным коллективам и лицам,
выпуск акций предприятий в свободную продажу ведомствам, районам, предприятиям и гражданам. Было
предложено развивать хозяйственные связи между предприятиями в форме объединений, компаний,
аналогичные связи между компаниями. Большое внимание должно было уделяться созданию системы рынков,
причем не только рынков средств производства, продовольствия и потребительских товаров, но и фондовых
рынков, рынков услуг, информации, техники и технологий и т.д. Рекомендовалось создавать новые типы
организаций в сфере товарного обращения, внешней торговли, финансово-банковского дела, технических,
информационных и прочих видов услуг.
Одним из ключевых моментов вступления на путь реформ стал возврат к многоукладной экономике 50х
годов. При этом поощрение индивидуальных, кооперативных и даже частных хозяйств лежит в рамках
незыблемо приоритетного положения общественной формы собственности, как основного признака
социалистического общества. В целом официальная линия предусматривает для этих негосударственных
секторов, а также иностранного и смешанного капитала вспомогательную роль в экономике Китайской Народной
Республики.
Проблема поляризации доходов, неизбежная при многообразии форм собственности, предполагает
демонополизацию в этой сфере "принципа распределения по труду". К нему должны прибавиться такие формы
распределения доходов, как по вложенному паю, по уровню производительности, по науко- и трудоемкости
производственного процесса (ясно, что 3 последних параметра относятся, в основном, к уровню предприятий) и
т.д.
РЕФОРМА ХОЗЯЙСТВЕННОЙ СИСТЕМЫ В КИТАЙСКОЙ ДЕРЕВНЕ.
Как уже говорилось выше, реформа хозяйственной системы в китайской деревне была объявлена самой
первой, началась и закончилась, в целом, раньше других, создала предпосылки для начала и определения
направлений реформ в других сферах социально-экономической структуры КНР. Она же, возможно, определила
и хозяйственно-производственную радикальность, дух китайских реформ. Я имею в виду заложенный в эту
реформу в качестве основы экономической рентабельности сельскохозяйственного производства принцип
личной заинтересованности отдельного производителя в конечном результате своего труда. Это была реформа, в
частности, сельскохозяйственного производства не на технологическом уровне, а на уровне принципов
товарного социалистического производства. Это мероприятие, по-моему, только условно можно определить в
рамках социалистического способа производства, что и было сделано китайским руководством в этом и в других
случаях, скорее всего, с целью сохранения, по крайней мере, официально идеологической стабильности в
обществе.
Но, как говорят французы, revenons a nos moutons, (вернемся к нашим баранам) , а конкретно -- к
практической стороне этой реформы.
В главе "Начало китайских реформ. Некоторые направления тезисы и результаты" схема новой
хозяйственной системы китайской деревни была дана предельно обобщенно. На практике эта система имеет два
типа подряда и большое, постоянно увеличивающееся число организационных производственных единиц,
действующих согласно государственному договору на тот или другой тип подряда. Это и придает, с одной
стороны, гибкость системе семейной подрядной ответственности, особенно важную в условиях весьма
значительных региональных, климатических, исторических, структурно-хозяйственных, экономических и других
различий; с другой стороны, это дает некоторым западным экономистам сомнительную возможность заявлять о
незавершенности аграрной реформы в КНР. На мой взгляд, это полностью неправильно, если, конечно, не брать
во внимание ведущиеся разработки по созданию новых форм сельскохозяйственных объединений
заинтересованных во внедрении новых достижений аграрной науки и техники, о чем также упоминалось в
предыдущей главе. Возможно, наоборот, эта гибкость и постоянно возрастающее число типов аграрных
подрядных объединений, возникающих, как правило, по принципам максимальной экономической
целесообразности, и есть главный результат этой реформы, который даст Китаю возможность поддерживать
необходимые для нормального самообеспечения сельск-хозяйственным продовольствием и сырьем темпы роста
производства сельхоз продукции на время, необходимое для разработки и внедрения новых форм кооперации в
деревне.
Прежде чем перейти к типам государственных подрядов, различным экономическим объединениям и
причинам их образования, дадим определение самой СИСТЕМЕ СЕМЕЙНОЙ ПОДРЯДНОЙ
ОТВЕТСТВЕННОСТИ. Эта система представляет собой общественное хозяйство, ведущееся крестьянскими
дворами на условиях подряда при увязывании вознаграждения с результатом производства.
Итак, о каких же двух типах государственного подряда идет речь?
1) Подряд на объем производства. Он подразумевает под собой форму хозяйствования, при котором двор-
подрядчик (семья-- низший "разряд" производителя) заключает с производственной бригадой (основной
хозрасчетной единицей, выполняющей также роль посредника во взаиморасчетах между государством и
единоличным сельхозпроизводителем) договор на выполнение конкретного производственного задания. Когда
подряд на объем производства осуществляется в растениеводстве, то основная хозрасчетная единица --
производственная бригада -- выделяет двору необходимые ему землю, рабочий скот, орудия труда, семенной
фонд и т.п. ; в скотоводстве, соответственно -- корма, пастбища, выгоны, орудия производства, услуги по
переработке продукции. Перечисленное может служить как средством расчета после выполнения
производственного задания, соответствующего договору на объем производства, или же, наоборот,
предоставляться производственной бригадой в ходе производственного процесса в счет будущего
вознаграждения за выполнение договора. Последнее происходит более часто, потому что, во-первых, средством
расчета служат, в основном, либо часть произведенной по договору продукции (ясно, что она в большинстве
случаев является синонимом понятия "производственное задание") , либо деньги; во-вторых, чаще всего
отношения между двором-подрядчиком и производственной бригадой не укладываются в рамки схемы
"подписался-рассчитался". Происходит это, в основном, потому, что, как уровень жизни, так и уровень
обеспечения средствами производства остается в среде мелких сельхозпроизводителей, как правило, довольно
низким или, по крайней мере, недостаточным для полностью независимого ведения всего производственного
процесса.
Для расчета с семьей-подрядчиком используется все та же система трудодней. Существуют различные
тарифные сетки распределения вознаграждения по трудодням, которые можно не очень строго разделить на
системы распределения вознаграждения за продукцию, произведенную по договору на объем производства, и за
продукцию произведенную сверх этого запланированного по подряду объема. Ясно, что доля от сданной
продукции или денежный эквивалент вознаграждения в сетках второго типа существенно выше. (Например,
закупочные цены на зерно, закупаемое сверх плана, устанавливаются с 50-процентной надбавкой относительно
цен на зерно сдаваемых по плановым договорам.
Надо сказать, что этот тип системы семейной подрядной ответственности не случайно рассматривается в
моей работе первым -- он и хронологически был создан раньше второго типа, о котором разговор пойдет далее.
Практически, он и был квинтэссенцией постановления III пленума ЦК КПК 11-го созыва о развитии системы
производственной ответственности в деревне; он также принципиально потом не дополнялся и не изменялся.
Очевидно, что создавался он с целью первичной мутации деревенских коммун сперва на функциональном, а
потом уже на структурном, административном и других уровнях. Именно на базе наиболее крепких коммун были
созданы первые хозрасчетные производственные бригады. Несмотря на то, что подряд на объем производства
действует до сих пор во многих хозяйствах Китая, на государственном макроуровне КНР можно, по-моему,
сказать, что он сыграл в китайской реформе хозяйственной системы в деревне переходную роль к вызвавшему у
мелких сельхозпроизводителей еще больший интерес и доминирующему сейчас в китайском сельском хозяйстве
второму типу системы семейной производственной ответственности, к которой мы и переходим.
2) Полный подворный подряд. При этой форме системы производственной ответственности в китайской
деревне двор-участник также выступает в качестве подрядной единицы. Отличие ее от предыдущей формы
состоит в том, что здесь система оплаты результатов труда семьи-подрядчика по трудодням, использующаяся в
первом варианте системы государственных подрядов, никаким образом, кроме статистического, не учитывает
произведенную сверх договорного объема продукцию, которая полностью остается в распоряжении семьи.
Хозрасчетная единица, с которой двор-производитель непосредственно заключал подряд, может только
предложить ему сдать излишек продукции государству по повышенным закупочным ценам, а также предложить
услуги по его переработке, продаже на городских рынках и т.п. Но все это повторяю предлагается на
добровольной основе, хозрасчетная единица выступает здесь уже не как производственная бригада, а как
торгово-промышленная коммерческая структура, предлагающая свои услуги желающим, как правило, на более
предпочтительных условиях для своих подрядчиков. Но многие семьи предпочитают сами или
скооперировавшись с другими дворами реализовывать на рынках или перабатывать остающиеся у них излишки
продукции. Для этого в городах созданы все условия. Постоянно совершенствуется и развивается двухсторонняя
связь между городом и деревней. Но об этом речь пойдет в главе, посвященной реформе городского хозяйства.
В целом же, об этой системе можно сказать, что тот факт, что она была встречена с крестьянами с еще
большей заинтересованностью, можно, по-моему, объяснить еще более четкой ответственностью, еще более
очевидной выгодой, а также значительной перспективностью в свете все большей либерализации китайского
социалистического товарного производства.
Важную роль играет и тот факт, что правительство КНР постепенно все больше переходит от практики
закупок у сельских производителей излишков произведенной ими продукции по повышенным закупочным
ценам к закупкам по рыночным ценам через свои региональные представительства на местах. Это ставит в
равные условия отдельные регионы страны, так как издержки на производство одного и того же вида продукции
в разных местах различны.
Постепенный переход доминирующей роли в сельскохозяйственном производстве от подряда на объем
производства к полному подворному подряду шло параллельно с расширением первоначально довольно узких
границ применения системы семейной производственной ответственности в деревне. Начиналось все с
заключения договоров на объем производства на уровне крупных сельских производственных объединений.
Что-то вроде перевода наших колхозов и совхозов на хозрасчет. Уже потом практика на местах подсказала, что
для повышения эффективности производства следует не ограничиваться мерами по повышению коллективной
заинтересованности, а доводить подряд на объем производства на уровень отдельных дворов-производителей.
Даже географически эта реформа пошла в КНР не одновременно. В первую очередь она внедрялась в крепких,
"проверенных", рентабельных коммунах; в решении 1979 года "по некоторым вопросам ускоренного развития
сельского хозяйства", в частности, не рекомендовалось "... вводить подряд на объем работ... кроме некоторых
видов подсобных промыслов в особо нуждающихся и удаленных районах, а также в районах с неразвитым
транспортным сообщением". Правда, уже в сентябре 1980 года был опубликован документ "О некоторых
вопросах дальнейшего укрепления и совершенствования системы производственной ответственности в сельском
хозяйстве", в котором говорилось, что "в ряде удаленных горных и бедных районов, если этого требуют интересы
народа, можно вводить подряд на объем производства, а также полный подворный подряд". Практически, это
сделало китайскую аграрную реформу всеобщей, повсеместной и необратимой. А кроме того, это создало
значительные предпосылки для будущего расширения хозяйственных полномочий местных органов власти.
Скажем несколько слов об идеологической стороне проведения реформ в китайской деревне.
Несмотря на, в целом, общую поддержку сельским населением Китая предложенных новых форм
производственных отношений, и у части деревенского населения, и у некоторых идеологических теоретиков
возникло на первых порах, скажем так, недоумение. На простом языке это, наверно, можно было бы определить
избитой пословицей "за что боролись, на то и напоролись". Действительно, для части крестьян, среднего
возраста около 30 лет было трудно с чисто психологической точки зрения принять само появление понятий
"частная заинтересованность", "подряд"... Здесь снова много аналогий с чувствами, возникших у многих наших
сограждан, которые, правда, сейчас могут быть любого возраста старше 10-13 лет. Но в Китае эти люди могли
действительно искренне поверить, что цель остается та же, а прежнее неприятие тех или иных понятий было
только недопониманием или заблуждением. Почему это стало возможно в Китае, но не в России? Я считаю, что
китайское общество смогло избежать психологического и нравственного надлома, потому что не было
идеологической измены, как со стороны советско-российского руководства. Осталось "светлое будущее", прежнее
руководство, привычная идеология -- вот и не произошло нравственного и политического раскола общества.
С ходом аграрной реформы с начала 80-х годов начали появляться и продолжают создаваться до сих пор
специализированные дворы, занятые товарным производством, а также целые специализированные деревни и
небольшое число специализированных областей и уездов. Для их обслуживания создается система
специализированных рынков. Эти производственные единицы и объединения являются плацдармом для
развития рыночных отношений в китайском сельском хозяйстве. Специализированные дворы и объединения
создавались на базе наиболее эффективных хозяйств, отчасти как с экономической целью -- проверки новых
форм производственных отношений на селе в условиях, приближенных к так называемым в экономической
науке "идеальным", -так, с другой стороны, и здесь не обошлось без привычной практики создания "маяков" в
аграрном национальном комплексе, пример которых должен был стать и стал катализатором развертывания
системы производственной ответственности в китайской деревне. А после середины 80-х годов дальнейший
процесс их создания обуславливается, в основном, только высокой хозяйственной эффективностью. Факторами
высокой экономической эффективности этих специализированных объединений являлись полномасштабное
использование распыленных финансовых средств, средств производства и рабочей силы, максимально
рациональная занятость в своих рамках различного рода отдельных мастеров-умельцев, увеличение степени
разделения труда с целью повышения его производительности. Именно значительная свобода хозяйственной
деятельности, предоставленная этим специализированным сельхозпроизводителям создала предпосылки для
создания широчайшего спектра форм хозяйственных объединений в китайской деревне, о котором мы уже
говорили. Создавались эти объединения в рамках, под эгидой и по инициативе специализированных
производственных структур. Именно им обязаны своим появлением, как объединения крестьян между собой, так
и объединения крестьян, коллективных хозяйств и государственных предприятий (яркий антипример
отношениям между нашими фермерами, колхозами и предприятиями по транспортировке, заготовке, хранению и
переработке сельскохозяйственной продукции) . Поскольку перечисление даже наиболее распространенных форм
сельских хозяйственных объединений заняло бы слишком много времени, более рациональным будет назвать
принципы по которым они создавались:
1) Объединения по территориальному признаку и объединения межрайонного типа.
2) Объединения на основе сложения а) труда; б) денежных средств; в) материальных ресурсов; г)
смешанное сложение перечисленного в подпунктах а, б, в.
3) Объединения по стадиям производственного процесса или объединения на до- и
послепроизводственных стадиях (снабжение, переработка, хранение, транспортировка, техническое
обслуживание, кредит, информация и т.д.)
4) Специализированные и комплексные объединения.
5) Объединения с распределением доходов членов на основе а) трудового вклада; б) по паевому
принципу; в) по смешанному принципу.
Вне зависимости от типа объединения, все они обязаны соблюдать принцип добровольного участия
членов, подчиняться центральному плану, выполнять договора на объем производства с государством и
местными органами власти, сохранять (сейчас -хотя бы формально) основополагающим принцип распределения
по труду, согласовывать паевое распределение доходов с местными руководящими хозяйственными структурами.
Вообще, говоря об этой аграрной реформе и о китайской экономической реформе в целом, у меня упорно
вертится в голове мысль, что они ведутся на лезвии между капиталистическим и социалистическим способом
производства. И фактический крен реформ в капиталистическую сторону пока что компенсируется официальным
курсом на строительство социализма "с китайской спецификой". Я боюсь что-либо предсказывать, но у меня
лично есть сомнения в результатах и, главное, в последствиях китайских реформ. Несмотря на неуклонное и
весьма успешное продвижение китайских реформ, все усилия по наращиванию национального
производственного потенциала почти полностью "съедаются" бешеными темпами прироста населения. Я
чувствую опасность сохранения такого положения, в основном, из-за недостатка знаний на инстинктивном
уровне, но, думаю, могу привести и некоторые свои теоретические раскладки.
Из-за сохраняющейся низкой степени интегрированности китайской экономики в мировую систему
разделения труда, которую можно еще назвать и неравноправной интегрированностью, рассчитывать в
ближайшем будущем на некоммерческие иностранные финансовые вливания Китаю не приходится. Темпы роста
населения не позволят Китаю такой роскоши, как торможение демократизации экономики ради идеологических
и даже политических соображений; то есть переход-возврат к более приближенным к социалистическим формам
производства, неминуемо грозящий снижением экономической эффективности народного хозяйства,
невозможен. Следовательно, рано или поздно Китай, как бы ни старался он оттянуть официальное признание
этого факта, придет к чисто рыночной концепции экономики. Принцип наивысшей экономической
целесообразности, из нее вытекающий, грозит такой безработицей, (в будущем с повышением
производительности труда она может принять вообще трудновообразимые размеры) , а за нею и таким падением
среднего уровня жизни в КНР, что с учетом численности населения этой страны последствия при таком ходе
событий могут быть не просто катастрофическими, но и гибельными для всей планеты. Всемирная
продовольственная, ресурсно-сырьевая проблема, которая абсолютно неизбежно проявится уже через 50-100 лет
на экономике всех стран, только увеличивает вероятность такого развития событий. То же самое произойдет и
если Китай официально заявит о переходе к рыночной концепции экономики. Возможная помощь и инвестиции
зарубежных промышленных компаний могут быть нивелированы неизбежным политическим кризисом в
"переходный период". Все вопросы, конечно, начинаются со слова "насколько". Насколько подготовленным
окажется китайское общество к отказу от социалистической концепции развития? Насколько будет подготовлен
амортизационный механизм для борьбы с негативными последствиями перехода к рыночной концепции?
Насколько быстро пройдет подвергшаяся психологическому кризису часть китайского общества этот "период
адаптации"? Насколько действенна и велика будет поддержка Китая мировым экономическим сообществом?
Насколько велик будет накопленный Китаем экономический потенциал и насколько долго будет он способен
поддерживать необходимые темпы экономического роста? От всех этих "насколько" и зависит судьба далеко не
только одного Китая.
РЕФОРМА СИСТЕМЫ УПРАВЛЕНИЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬЮ
В любом государстве, имеющем свою промышленность, существуют два уровня управления ею:
управление производством на уровне предприятий и на уровне руководства всем национальным
промышленным производством. Изменение степени влияния второго уровня управления на первый -- это и есть
реформа системы управления промышленностью. Степень этого влияния определяется многими факторами -
специализацией национальной промышленности, формой ее участия в международном разделении труда,
господствующей идеологией (приближенность к демократической концепции развития обуславливает вместе с
более широким использованием рыночных механизмов и большую свободу управления хозяйственной
деятельности предприятий) , чисто временными условиями, в которых может находиться государство, и которые
могут временами также серьезно влиять на степень централизованности системы управления
промышленностью. Эти, а также некоторые другие факторы могут быть равноправными в формировании
системы управления промышленностью, но какой-то или какие-то факторы могут иметь и приоритетное
значение.
В Китае система управления промышленностью, необходимость реформации которой возникла на рубеже
70х-80х годов, в основном сложилась в начале 50х годов и имела своим прототипом соответствующую
советскую систему. Кроме таких недостатков как чрезмерная централизация управления, слияние хозяйственных
и административных функций у руководства производства, частая несогласованность подходов ко многим
вопросам территориального и ведомственного руководств, ее реформа была вызвана и приходом
существовавших принципов управления промышленностью в полное несоответствие с уровнем
производственных отношений на селе и нуждами аграрной реформы, которое проявилось уже в первой
половине 80х годов.
После III Пленума ЦК КПК 11-го созыва начался большой эксперимент в государственном масштабе по
проверке жизнеспособности и эффективности новых методов управления промышленностью по принятым
Госсоветом КНР годом позже -- в июле 1979 года -пяти документам (Временные положения о расширении
хозяйственной самостоятельности государственных промышленных предприятий, Положение о делении
прибылей на государственных предприятиях, Временные положения на введение налога на основные фонды на
государственных промышленных предприятиях, Положения относительно нормы амортизации на
государственных промышленных предприятиях и усовершенствования методов использования
амортизационных средств, Временные положения о кредитовании оборотных средств на государственных
промышленных предприятиях) 7 Для этого эксперимента каждое ведомство и административно-
территориальная единица обязаны были выделить определенное число "подопытных" предприятий. Несмотря на
не слишком охотное выполнение этого решения местными властями, к августу 1980 года число участвующих в
эксперименте предприятий возросло до более чем 6000, что составило около 16 процентов общего количества
государственных промышленных предприятий и соответственно 60 и 70 процентов в стоимости валовой
продукции и промышленной прибыли. Как видите, даже отношения между последними двумя показателями и
первым уже позволяют, хотя и обобщенно заметить степень эффективности новых форм хозяйственного
управления. Для стимулирования реформы на этих предприятиях и для вовлечения в нее новых промышленных
единиц госсектора в одобренном в сентябре 1980 года Госсоветом КНР докладе Государственного
экономического комитета "О положении и перспективах в области расширения хозяйственной
самостоятельности предприятий" указывалось на допустимость использования различных форм деления
прибыли между госбюджетом и различными фондами предприятий. С 1981 года эти права были значительно
расширены также в сферах внутрикадровой политики, финансовой деятельности, самообеспечения
материальными ресурсами, модернизации производственного процесса, закупки исходного сырья и сбыта
продукции. Характерно, что уже тогда созданная весьма основательная научно-исследовательская база позволяла
вести этот грандиозный эксперимент дальше параллельно с изучением результатов действия уже опробованных
механизмов и полномасштабным внедрением в национальную промышленность тех из них, которые доказали
свою дееспособность и эффективность. Завершилась эта практическая проверка новых методов хозяйственного
управления в промышленности к концу 1983 года экспериментами по расширению прав на увеличение спектра
выпускаемой продукции, на либерализацию использования формируемых из доли прибыли фондов
предприятий, права на распоряжение частью валютной выручки.
Большинство этих отдельных проверок и весь эксперимент в целом заняли период с 1979 по 1983 годы и
дали положительный результат. Эти выводы были сделаны после подведения Госсоветом КНР итогов
эксперимента в изданных им в мае 1984 года Временных положениях о дальнейшем расширении хозяйственной
самостоятельности государственных предприятий. Согласно этим положениям к уже ранее полученным,
государственные предприятия наделялись широким спектром дополнительных прав, в том числе на
планирование производства, реализацию продукции, установление цен на выпускаемую продукцию, на выбор
поставщика материальных ресурсов, на использование собственных фондов, на распоряжение своим
имуществом, на организационные перестройки, на управление рабочей силой, на начисление заработной платы
и премий, на кооперацию с другими предприятиями.
В сентябре руководством страны был сделан вывод о котором мы уже говорили во второй главе -- вывод
о том, что оживление деятельности предприятий, в особенности крупных и средних предприятий общенародной
собственности (предприятий Госсектора) , является центральным звеном всей хозяйственной реформы с упором
на города.
В результате проведения этих экспериментов и закрепления их результатов была создана благоприятная
почва для создания в промышленности вслед за сельским хозяйством многообразной системы экономической
ответственности. Вернее, к середине 80-х годов речь шла уже о совершенствовании этой системы, так как в
октябре 1982 года 80 процентов крупных и средних промышленных предприятий функционировали в рамках той
или иной ее формы. Широкое распространение получила система производственной ответственности, впервые
созданная на пекинском металлургическом комбинате "Шоуду", получившая название "гарантия, обязательство,
проверка". Она содержала в своей основе принцип приоритета договорно-контрактных отношений между
предприятием и вышестоящей организацией и между предприятиями. Пункт "проверка" предусматривал систему
жесткого контроля за выполнением договоров и соответствующую систему административно-финансовых
санкций.
В некоторых других формах системы производственной ответственности в промышленности упор делался
на конкретизацию требований к каждому технологическому звену, специализированной бригаде и отдельному
работнику. Соответствие выполняемой работы этим требованиям более тесным образом увязывалось с
механизмом начисления заработной платы и премий.
Параллельно с этим возникла необходимость в смене системы управления на средних и крупных
промышленных предприятиях Госсектора, раньше сочетавшую в себе директорскую ответственность и
производственную деятельность партийных ячеек. На каком-то этапе оправдывавшая свое существование, эта
система к середине 80-х годов себя полностью изжила, и партийная часть руководства предприятиями была
упразднена. Если честно, то позавидовать участи китайских директоров заводов и фабрик я бы не осмелился,
особенно с учетом кампании на повышение роли собраний рабочих и служащих, профсоюзов и собраний
трудовых коллективов в деле управления хозяйственной деятельностью своих предприятий.
Эксперименты по свободному использованию собственных фондов начались в Китае с 1979 года и
явились частью реформы распределения доходов государственных промышленных предприятий. Другими ее
составляющими стали в том числе: 1) Переход 5 процентов фонда заработной платы в собственные фонды
предприятия после выполнения им госплана по объему производства, качеству продукции, прибыли и
договорным обязательствам; 2) В разных отраслях были установлены отчисления от прибыли 5,10 и 15
процентов. Свободное использование формируемых из этих отчислений фондов предоставлялось предприятию
в рамках развития производства, удовлетворения социальных нужд и премиальных выплат; 3) Эксперимент,
включающий в себя множество других частных опытов, по делению прибыли: а) Дифференцированное
отчисление от прибыли в Госбюджет; б) Деление сверхплановой прибыли; в) Деление всей прибыли; г)
Фиксированный объем отчисления прибылей; д) Прогрессивный объем отчислений прибыли; е) Твердые
пропорции деления прибылей и другое.
Однако, можно сказать, что несмотря на то, что все эти эксперименты имели в тот период определенный
экономический эффект, весь эксперимент в целом стал преходящим явлением. Гораздо более действенным и
полезным во многих отношениях стали создание, совершенствование и использование налогов на предприятия.
Первый этап налогообложения не претерпел никаких законодательных изменений и функционировал по
прежней схеме: после сдачи плановой прибыли оставшаяся ее часть облагалась подоходным налогом. Даже
простое упорядочение этого важного механизма дало сразу несколько положительных эффектов: во-первых, для
хозяйственников значительно усложнилась процедура припрятывания в различных собственных фондах
подлежащей возврату государству прибыли. Для рентабельных предприятий переход от многообразных и
запутанных способов деления прибыли к четкому налоговому механизму означал примерно то же, что и для
крестьян полный подворный подряд.
Второй этап налогообложения заключался в разделении торгово-промышленного налога на налоги на
добавленную стоимость, на продукцию, соляной и промысловый налоги. В рамках этого же этапа были
видоизменены подоходный и регулирующий налоги. Вводились новые налоги: на ресурсы, на городское
строительство, на постройки, на пользование землей и транспортными средствами.
Как уже отмечалось во второй главе, китайским руководством примерно с середины 1984 года началось
активное поощрение создания и совершенствования новых производственных промышленных объединений.
Ясно, что это было невозможно без реформы системы управления промышленными предприятиями, которая
имела по отношению к этим нововведениям переходный характер. Наиболее ключевыми ее моментами в этом
ракурсе были такие преобразования, как передача большой части полномочий управленческого аппарата
производственным звеньям, сокращение за счет этого самого управленческого аппарата. Более подробно о ней я
уже говорил выше.
В августе 1984 года решением постоянного комитета Госсовета КНР по инициативе министерства
Машиностроения данное министерство передало все промышленные предприятия, подчиненные министерству
и его региональным представительствам в управление местным органам власти. Гораздо больший
реформаторский настрой местных руководителей по сравнению с большинством директорского корпуса крупных
и средних промышленных предприятий обусловил в совокупности с этим событием значительный рост темпов
создания металлургических компаний, а сначала 90-х годов и концернов внутри отрасли.
Термин "промышленная компания типа предприятия" или "трест" был узаконен еще летом 1979 года. Во
"Временных положениях о системе управления общегосударственными специализированными компаниями",
принятых в марте 1982 года были определены положения о непринадлежности этих компаний Госсовету КНР,
об их подчинении соответствующим по профилю деятельности ведомствам, об определении их статуса по
конкретному назначению и сфере охвата производства, о рамках хозяйственной самостоятельности и о
перспективах перехода на полный хозрасчет.
Создание производственных компаний дало сильный толчок расширению кооперации между
предприятиями.
За период с 1984 по 1990 годы Госсовет КНР принял целый комплекс мер, общее назначение которых
можно определить, как усилия по превращению национального промышленного потенциала, состоящего из
производственных мощностей отдельных предприятий, в единый производственный механизм с максимальной
эффективностью использования хозрасчетных внутрихозяйственных связей. Как и из сельского хозяйства к
середине 80-х годов, так и из национальной промышленности к началу 90-х годов китайским реформаторам
удалось создать единый, цельный и отлаженный механизм с чрезвычайно сложной, по причинам смешения
рыночных и социалистических принципов функционирования и масштаба кооперирования, структурой, что и
позволяет некоторым западным специалистам говорить о невообразимой сложности и нелогичности основных
секторов китайской экономики и с пессимизмом отзываться о долговечности этой модели. По моему мнению,
здесь есть доля истины. Но все мое мнение было бы в этой главе не к месту. Его я привел в заключительной
части и в главе, посвященной аграрной реформе (см. стр. 19-20) .
РЕФОРМА ФИНАНСОВОЙ СИСТЕМЫ
Реформа финансовой системы была проведена в Китае к середине 80х годов. Чтобы иметь наглядное
представление о ее результатах, можно буквально двумя фразами охарактеризовать сначала прежнюю китайскую
финансовую систему и затем -- ныне существующую. Общее -- главным каналом накопления и распределения
финансовых средств является госбюджет, главным их источником является чистая прибыль предприятий (в
последние году постепенно повышается роль внешней торговли) . Но сама система управления финансами после
ее реформы приобрела кроме существовавшего госбюджетного инструмента еще один механизм --
хозяйственную деятельность предприятий.
Большинство китайских ученых выделяют три периода финансовой реформы в КНР с 1976 по 1985 годы.
Первые три года были экспериментально-подготовительным этапом китайской финансовой реформы. В
этот период проверялись на практике различные формы финансовых взаимоотношений. Основными формами
были: а) Формула первой системы финансовых взаимоотношений с городами центрального подчинения,
провинций и автономных районов была следующей: "Фиксирование соотношения между доходами и расходами,
деление их общей суммы". То есть при наличии хозяйственной прибыли часть ее оставлялась району, в
убыточных местах или в убыточные для конкретного района годы часть убытков возмещалась из Госбюджета.
б) При второй форме -- "деление прироста доходов, увязка доходов с расходами" -- внимание на
положительный или отрицательный баланс не обращали. Сравнивали прирост доходов (+ или -) относительно
предыдущего года и затем подтягивали доходы к расходам засчет или в пользу центрального бюджета. При этой
системе хозяйственные стимулы для регионов были ниже, чем в первом случае.
в) Третья форма была довольно оригинальной. Она была применена в качестве эксперимента в 1977 году
в провинции Цзянсу.
Основывалась она на установке твердых отчислений в бюджет, определявшихся по исторически
сложившейся доли расходов в доходах района. Полное название этой системы -- "увязка доходов с расходами,
деление общей суммы, нормативный коэффициент, действующий в течение нескольких лет". Эта форма нашла
свое дальнейшее применение во взаиморасчетах государства с изолированными в хозяйственном и культурном
плане высокогорными районами страны.
Второй этап ознаменовался выработкой по большому счету лишь одной оправдавшей надежды формы
финансовых взаимоотношений между центром и периферией. Это была так называемая система "ступенчатой
ответственности с отделением доходов от расходов". Временные положения о ней были опубликованы
Госсоветом КНР в феврале 1980 года. Сферы местного и центрального бюджета на местах четко
разграничивались по принципу хозяйственного подчинения предприятий. Отчисления в центральный бюджет,
пропорции деления прибыли между центральным и местными бюджетами, величина промышленных дотаций
оставались неизменными в течение 5 лет. Кроме того, что повышалась стабильность центрального бюджета за
счет отказа от внеплановых дотаций, так как система фактически вводила их лимит, идея такой формы
финансовых взаиморасчетов упала еще и на благодатную почву активизировавшегося вскоре процесса перехода
предприятий на полную производственную ответственность. Дело в том, что устанавливались рамки доходов и
расходов, за нарушение которых отвечали сами регионы своими же интересами. Принявшие эту форму
финансовых отчислений в Госбюджет регионы в большинстве своем вскоре трансформировали многие
положения этой системы на уровень своих взаимоотношений с предприятиями, значительно повысив тем
самым их хозяйственную заинтересованность и финансовую самостоятельность.
Эта система успешно просуществовала до 1984 года, когда все отчисления от прибыли были заменены
единым налоговым механизмом. Собственно это уже рассматривалось в предыдущей главе, но, поскольку это же
самое является и третьим этапом финансовой реформы в КНР, то несколько слов необходимо сказать и здесь. В
принципе к этому этапу китайские плановики шли аж с 1978 года, когда вместе с формированием собственных
фондов из доли прибыли возникла необходимость определения принципов распределения этой прибыли между
предприятиями, местными и центральным бюджетами. Многие выработанные с того времени варианты этого
деления и легли потом в основу налогового законодательства.
Но первый подэтап третьего этапа финансовой реформы снова стал переходным. На нем
изобретательными китайцами было применено сочетание деления прибыли и налога. То есть, наоборот, сначала
прибыль подвергалась налогообложению по зафиксированному в налоговом законодательстве твердому
механизму, а оставшаяся прибыль подвергалась снова той или иной форме ее деления между Центральным
бюджетом, местным бюджетом и предприятием.
Очевидно, само китайское руководство не было уверено в целесообразности такого положения поскольку,
во-первых, решилось распространить ее только на крупные рентабельные предприятия, а, во-вторых, уже через
год налоговая политика КНР перешла ко второму этапу -полной отмене деления прибыли, из-за чего пришлось
ввести вместо твердых (процентных) налогов дифференцированные или с плавающими нормативами.
В качестве заключения могу добавить даже с некоторой точки зрения курьезный факт. Упорно
"сопротивлявшаяся" своей отмене в нижних уровнях китайской экономики, система деления прибылей закончила
свое существование в высших ее эшелонах. В ушедших на "подчистку шероховатостей" налогового
законодательства 1985 и 1986 годах она активно использовалась для систематизации принятых в разное время
отдельных законов о налогах на прибыль. В основном, правда, это делалось уже с помощью простого деления
всей суммы прибыли с целью постепенного фиксирования плавающих и дифференцированных налоговых
нормативов.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Итак, я перехожу к заключительным выводам в своей работе и делаю это несколько раньше, чем сам
ожидал. Но дело в том, что тема, за которую я попытался взяться в задуманном мною первоначально виде явно
не для одного реферата и даже книги, если освещать ее как следует. Об этом наталкивает на мысль и сам реферат,
который по моей оценке больше подходит под жанр очерка.
И все-таки, несмотря на то, что такие важные составляющие китайской реформы социально-
экономической структуры, как реформы ценообразования, городской экономики, планового управления,
денежного обращения, торговли, управления капитальным строительством, строительством, управления трудом
и заработной платой и другие были затронуты неполно или незатронуты вообще, необходимо сделать некоторые
выводы о результатах и дальнейших перспективах китайских экономических реформ.
По неопытности так получилось, что начало этой части работы оказалось выполненным раньше в самом
конце главы III. Все, что будет сказано дальше, можно считать продолжением того отрывка.
Да, Китай сумел обеспечить пока что продовольствием и одеждой свое стремительно растущее,
крупнейшее в мире население; со своей дешевой продукцией легкой и радиотехнической промышленности он
вышел на мировой рынок и продолжает укреплять на нем свои позиции, хотя внешнеторговое сальдо остается
пока отрицательным; да, Китай -- единственная страна социалистического лагеря, который смог добиться таких
экономических достижений без ломки идеологии. Одновременно он же, вероятно и самый продвинувшийся
вперед из их числа по освоенности рыночных методов хозяйствования...
Не буду перечислять все то, в чем Китай поистине уникален с экономической точки зрения. С одной
стороны это неблагодарное и бесконечное занятие, а с другой -- не стоит говорить о многих результатах
реформы, последствия которых еще не ясны. Повторюсь, что возможно даже при заранее известном идеальном
способе проведения экономической реформы в КНР с условием неостановления нынешних темпов роста
населения, она просто не будет иметь смысла.
Крайне опасной считаю я и прежнюю изолированность Китая от Мирового Сообщества. Позиции,
завоеванные с помощью демпинговых цен на низкокачественный ширпотреб, не являются гарантией получения
крупномасштабной помощи от ведущих промышленных держав в случае крайней необходимости.
Многие проводят аналогии между развитием и его перспективами для России и Китая. Я бы этого делать
не стал. Кроме того, что последние 5-8 лет развели нас по слишком разным для подражания друг другу
плацдармам, я в принципе отвергаю возможность успешного применения восточных моделей экономического
развития в западном обществе и наоборот. По-моему, надо родиться китайцем, чтобы быть способным трудиться
от зари до зари (уже это не по нам) и не пытаться понять и как-то отреагировать на строй, структуру и идеологию
общества, в котором ты живешь. Кроме менталитета есть и чисто экономические несовместимости наших
положений -- различная степень обеспеченности рабочей силой, различная специализация в международном
разделении труда, различные климатические условия и многое другое.
Что можно сказать о самих китайских реформах в целом? Коротко, это действительно кнут и пряник.
Пряник -- постоянное расширение прав в сфере ведения хозяйственной деятельности, приветствование
привлечения новых технологий, а с другой стороны -- неусыпный государственный контроль далеко не только в
идеологической сфере. Редко где еще встретишь такое количество предпринимателей, торговцев, мелких и
средних частных производителей, настолько спокойно мирящихся с государственной политикой весьма жесткого
ограничения поляризации доходов, способной создать со временем могучий частно-монополистический сектор
экономики и взорвать идеологический каркас существующей в КНР социально-экономической системы.
Последнее, что я хочу сказать, это то, что, несмотря на многие элементы рыночных отношений, китайская
экономика не является рыночной и не может в обозримом будущем ею стать. Строительство социализма с
китайской спецификой, не только по моему мнению, но и по мнению многих макроэкономистов, в том числе и
китайских, зашло так далеко, что интегрироваться эта архисвоеобразная национальная экономика в мировое
рыночное хозяйство в единочасье и с сохранением социалистической идеологии почти наверняка неспособна. А
вместе с тем эта идеология, несмотря на все более смелые переоценки марксистско-ленинских постулатов,
является скелетом социально-экономической структуры КНР.
1. "Реформа хозяйственной системы в КНР" (перевод статей с китайского языка) Москва, издательство
"ЭКОНОМИКА", 1989г;
2. "Красные иероглифы" В. Я. Романюк (Очерки о перестройке в экономике Китая) Москва, издательство
политической литературы, 1989г;
3. "Экономическая реформа в КНР" У Цзинлянь Москва, издательство "НАУКА", 1989г
4. "40 лет КНР" (Справочник) под редакцией М. Л. Титаренко; Москва, издательство "НАУКА", главная
редакция восточной литературы, 1989г
5. "Перестройка хозяйственного механизма в КНР" статья М. Титоренко;
6. Атлас географический справочный Москва, Главное управление геодезии и картографии при Совете
министров СССР, 1987г;
7. Лекции курса "Страноведение развивающихся стран" подготовительного факультета Российского
Университета Дружбы Народов.
Столыпинские реформы.
Cодержание.
Политическая и экономическая ситуация в России в конце 19-го - начале 20-го века
Работа Столыпина в I и II Думах
Работа Столыпина в III Думе
Столыпинская реформа, её основные направления.
Результаты реформы
Заключение
Список литературы
Политическая и экономическая ситуация в России в конце 19-го - начале 20-го века.
На стыке XIX и XX века общество вступило в новую фазу своего развития, капитализм стал мировой системой.
Россия вступила на путь капиталистического развития позже стран Запада и поэтому попала во второй эшелон стран,
такие страны называли "молодыми хищниками". В эту группу входили такие страны, как Япония, Турция, Германия,
США.
Скорость, с которой развивалась Россия, была очень высока, этому способствовала уже развитая Европа; она
оказывала помощь, делилась опытом, а также направляла экономику в нужное русло. После экономического подъема
90х- годов, Россия пережила тяжелый экономический кризис 1900-1903 годов, затем период длительной депрессии 1904-1908 годов. С 1909
по 1913 года экономика России сделала еще один резкий скачок. Объем промышленного производства вырос в 1,6 раза, процесс
монополизации экономики получил новый импульс, в результате кризиса слабые, маленькие предприятия разорились, что и ускорило процесс
концентрации промышленного производства. В результате этого в 80-90 годы временные предпринимательские объединения были замещены
крупными монополиями; картелями, синдикатами (Продуголь, Проднефть и т.д.). Одновременно шло укрепление банковой системы
(Русско-Азиатский, Петербургский международный банки).
Вывоз капитала из России не получил особого размаха, что объяснялось как недостатком финансовых средств, так и потребностями освоения
огромных пространств страны, но в конце концов Россия включилась в борьбу за сферы влияния, что и повлекло за собой войну с Японией,
одной из стран второго эшелона.
Русская деревня стала сосредоточением пережитков феодальной эпохи. Важнейшими из них были крупные помещичьи землевладения,
широко практиковались отработки, являющие собой прямой пережиток барщины. Крестьянское малоземелье, община с ее переделами
тормозили модернизацию крестьянского хозяйства.
Социально-классовая структура страны отражала характер и уровень ее экономического развития. Наряду с формированием классов
буржуазного общества (буржуазия, мелкая буржуазия, пролетариат), в нем продолжали существовать и сословные деления - наследие
феодальной эпохи. Буржуазия занимала ведущую роль в экономике страны в XX веке, до этого она не играла сколько-нибудь самостоятельной
роли в общественно-политической жизни страны, так как она была полностью зависима от самодержавия, вследствие чего и оставались
аполитичной и консервативной силой.
Дворянство, которое сосредоточило более 60% всех земель, стало главной опорой самодержавия, хотя в социальном плане оно теряло свою
однородность, сближаясь с буржуазией.
Крестьянство, составлявшее 3/4 населения страны, было также затронуто социальным расслоением общества (20% - кулаки, 30% -середняки,
50% - бедняки). Между полярными его слоями возникали противоречия.
В начале XX века класс наемных рабочих насчитывал 16.8 млн. человек. Он был неоднороден, большая часть рабочих состояла из недавно
пришедших в город крестьян, но еще не потерявших связь с землей. Ядром этого класса стал фабрично-заводской пролетариат, который
насчитывал более 3 млн. человек.
Политическим строем в России оставалась абсолютная монархия. Хотя в 70-х годах XIX века был сделан шаг по пути превращения
государственного строя в буржуазную монархию, царизм сохранил все атрибуты абсолютизма. Закон гласил: "Император российский есть
монарх самодержавный и неограниченный". До 1905 года высшим государственным органом в России был государственный совет,
постановления которого имели рекомендательный характер для царя.
Особой проблемой для правительства в эти годы был национальный вопрос. 57% населения России были иностранного происхождения, и
они подвергались всякого рода дискриминации со стороны русских чиновников. В этих отношениях Россия не только притесняла те или
иные народы, но и сталкивала их между собой. Многие под давлением русскоязычного населения эмигрировали в ближайшие страны запада,
там нанимались на работу. Заметную часть эмигрантов составили люди, которые целью своей жизни ставили борьбу с царизмом.
В России начала нарастать революционная ситуация (1905-1907). Из всего этого можно сделать вывод, что России требовались как
политические, так и экономические реформы, которые смогли бы укрепить и оздоровить экономику России. Во главе этих реформ должен
был встать умный и честный человек, для которого очень важна была судьба России. Им стал Петр Аркадьевич Столыпин.
Работа Столыпинав I и II Думах.
Столыпин был назначен министром внутренних дел 26 апреля 1906 года. Депутаты I Думы были приняты царем, обратившимся к ним с речью
в Зимнем дворце, на другой день - 27 апреля. Роспуск I думы произошел в день назначения Столыпина премьером - 8 июля 1906 года.
За короткое время своего существования Дума закидала правительство запросами. Обсуждались вопросы о конфискации земель у помещиков,
отстранение администрации, отмены смертной казни для политических заключенных, нужно сказать, что не только в Думе , но и в кабинете
министров не было согласия. Столыпин не считал, что сила правительства проявится лишь в том случае, если оно будет выносить свои
решения "объединенным" министерством и этим облегчит работу государю.
24 августа 1906 года была опубликована правительственная программа, которая состояла из двух частей – репрессивной и реформисткой.
В ней говорилось, что правительство противопоставит насилию силу. В местностях, объявленных на военном положении, вводились
военно-полевые суды («скорорешительные»). В центре реформисткой программы был знаменитый указ 9 ноября 1906года, о возможности
выхода из общины. Цель данного закона, который подписал смертный приговор извечной крестьянской общине – повернуть аграрную
проблему другой стороной, вместо того чтобы экспрпиприировать землю у помещиков, обезземеливалась община, так как принадлежавшие
общине земли распределялись между крестьянами. Однако требовалось разрешение последних на разрушение этого института, только
укрепившегося в ходе революционных событий. За то время пока составлялись крестьянские запросы и проходили земельные бунты -
община утвердилась как настоящий орган крестьянского самоуправления.
Земельный вопрос, оставшийся нерешенным, с собраний I Думы, автоматически появился на собравшемся заседании II Думы 20 февраля
1907 года. Нужно отметить, что предвыборная компания прошла не без вмешательства и давления на избирателей со стороны властей.
Сенатские "разъяснения" исключили из числа избирателей большие группы крестьян и рабочих. Преследовались левые выборщики,
запрещались избирательные собрания, масса манипуляций была предпринята и пущена в ход по части рассылок избирательных повесток,
назначение дня и места выборов. Но несмотря на это, и на то что выборы проходили в обстановке спада революционного движения, II
Дума оказалась более левой, чем первая.
Уже 6 марта Столыпин выступил перед депутатами с правительственной программой. Список открывал знаменитый указ 9 ноября, далее
перечислялись другие аграрные мероприятия. Во всей остальной части речи Столыпие четко дал понять, что правительство, для реализации
этой программы, готово совместно с законодательными учреждениями приложить все усилия, пояснив, какое правительство он имеет в виду:
правительство, которое «хранит исторические заветы России», то есть самодержавно-монархическую власть.
3 июня Николай II сам объявил о роспуске Думы и назначил созыв на 1 ноября 1907 года. Избавившись от оппозиционной думы, Столыпин
мог проводить политику авторитарную и консервативную, основанную на твердой решимости обновить страну и укрепить власть. Почва для
этого была подготовлена новым избирательным законом.
Страх перед революцией, консерватизм и общие интересы сплотили помещиков и буржуазию. Это дало Столыпину больше шансов на
проведение успокоительных мероприятий и некоторых реформ.
Таким образом, результатом столыпинского аграрного бонапартизма, выраженного в указе от ноября 1906 года, который дополняет и
завершает бонапартизм политический, стала III Дума.
Работа Столыпина в III Думе.
16 ноября 1907 года Столыпин выступает перед Думой с правительственной декларацией. Первая и основная задача, как он говорил, это не
реформы, а борьба с революцией, которая может сорвать все, что было задумано им. Еще надо было разобраться с аграрной реформой,
которая долгое время оставалась не решенной. После принятия указа 9 ноября Думой, проект закона с внесенными поправками поступил на
обсуждение Государственного совета и также был принят, после чего по дате его утверждения царем стал именоваться законом 14 июня
1910 года. По своему экономическому содержанию это был либеральный буржуазный закон, который способствовал развитию капитализма в
деревне.
Конечно же это был прогрессивный закон, но он обеспечивал прогресс по худшему, прусскому образцу, когда можно было пойти по
американскому пути развития сельского хозяйства, который предусматривал развитие сельского хозяйства путем наделения крестьян фермами,
где они станут полновластными хозяевами. Смысл закона раскрывался в его первой статье, где говорилось, что каждый домохозяин,
владевший землей на общинном праве, может потребовать "укрепления" этой земли в его частную собственность. Он мог оставить за собой
излишки, если крестьянин мог за них заплатить по выкупной цене 1861 года. Выход из общины рассматривал сельский сход, если же согласие
не выдавалось в течение 30 дней, то выдел осуществлялся земским начальником. Дополнением к закону 14 июня 1910 года усиливавшим его
насильственный характер, был принятый обеими палатами закон о землеустройстве, называвшийся законом 29 мая 1911 года. В соответствии
с ним, для проведения землеустройства не требовалось предварительного закрепления земли за дворохозяевами. Крестьянские банки и
процесс переселения также разрушали общину. В 1906 году Крестьянскому банку было передано несколько гектаров удельных и казенных з
емель, но свой главный земельный фонд банк создавал за счет скупки помещичьих земель. В задачу переселенческого управления входила
задача разрядить земельную тесноту, которая наблюдалась в центральных районах России. Основными районами переселения явились
Сибирь, Северный Кавказ, Средняя Азия. Но реформа не удалась. Она не достигла ни политических, ни экономических целей, которые перед
ней ставились. У крестьян не было достаточно материальных средств для того чтобы поднять свое хозяйство, чтобы купить новую технику,
которая позволила бы повысить производительность. Столыпинский аграрный курс провалился и политически. Дело в том, что крестьяне не
смогли забыть о помещичьей земле, даже "кулаки", грабя общинную землю, держали в уме и помещичью. К тому же таких сильных хозяев было
всего 5% сельского населения. Ко всему прочему, социальная напряженность в деревне не спала, а усилилась до предела. Опасность
состояла в том, что брожение ушло в глубь и был неизбежен новый взрыв. Крах столыпинской аграрной реформы был обусловлен главным
объективным фактором - тем, что она проводилась в условиях сохранения помещичьего землевладения. Только ликвидация помещичьего
хозяйства могла спасти реформу Столыпина.
Столыпин не ограничивался реформами в сельском хозяйстве, он обдумывал реформы местного управления, образования для малоимущих и
крестьян. Речь, в которой затрагивались эти вопросы прозвучала в Думе 9 ноября 1908 года. Вскоре в Думе возник "Польский вопрос", он
появился в 1910 году в связи с вопросом о западном земстве и выборах от западных губерний в Государственный совет. Еще в 1909 году
группа членов Государственного совета внесла законодательное предложение, его целью было сокращение депутатов от западных губерний.
Дело в том, что все депутаты были поляки, так как в их руках были сосредоточены крупные землевладения, а выборы в государственный совет
производились по земельному цензу. Предлагалось, разделить девять губерний на три избирательных округа. Русские выборщики выбирали по
два человека от округа, а поляки по одному. Таким образом от девяти губерний выбиралось бы шесть русских и три поляка. Столыпину эта
идея очень понравилась:
Получалось вдвойне хорошо - с одной стороны, либеральная форма, а с другой - реализация любимого лозунга " Россия для русских". 1 июня
1908 года законопроект был передан в государственный совет, а 17 июля стал законом - с некоторыми изменениями.
Столыпинская реформа, её основные направления.
Реформа 1861 года - первый этап перехода к индивидуализации землевладения и землепользования. Но отмена крепостного права не привела
к прогрессу частной собственности. В 80-90-е годы правительство стремилось к насаждению общинных структур в деревне, что
противоречило в будущем свободной крестьянской собственности. Преодолеть данные трудности могли реформы, начатые П.А.
Столыпиным. Его концепция "предлагала путь развития смешанной, многоукладной экономики, где государственные формы хозяйства
должны были конкурировать с коллективными и частными". Составные элементы его программ - переход к хуторам, использование
кооперации, развитие мелиорации, С введение трехступенчатого сельскохозяйственного образования, организации дешевого кредита
для крестьян, образования земледельческой партии, которые реально представляла интересы мелкого землевладения.
Столыпин выдвигает либеральную доктрину управления сельской общиной, устранения чересполосицы, развития частной собственности на
селе и достижения на этой основе экономического роста. По мере прогресса крестьянского хозяйства фермерского типа, ориентированного на
рынок, в ходе развития отношений купли-продажи земли должно произойти естественное сокращение помещичьего фонда земли. Будущий
аграрный строй России представлялся премьеру в виде системы мелких и средних фермерских хозяйств, объединенных местными
самоуправляемыми и немногочисленными по размерам дворянскими усадьбами. На данной основе должна была произойти интеграция двух
культур - дворянской и крестьянской.
Столыпин делает ставку на "крепких и сильных" крестьян. Однако он не требует повсеместного единообразия, унификации форм
землевладения и землепользования. Там, где в силу местных условий община экономически жизнеспособна, "необходимо самому крестьянину
избрать тот способ пользования землей, который наиболее его устраивал. Аграрная реформа состояла из комплекса последовательно
проводимых и связанных между собой мероприятий. Рассмотрим основные направления реформ.
Деятельность Крестьянского банка.
С размахом проводилась Банком покупка земель с последующей перепродажей их крестьянам на льготных условиях, посреднические операции по увеличению крестьянского землепользования. Он увеличил кредит крестьянам и значительно удешевил его, причем банк платил больший процент по своим обязательствам, чем платили ему крестьяне. Разница в платеже покрывалась за счет субсидий из бюджета, составив за период с 1906 по 1917 год 1457,5 млрд. Банк активно воздействовал на формы землевладения: для крестьян, приобретавших землю в единоличную собственность, платежи снижались. В итоге, если до 1906 года основную массу покупателей земли составляли крестьянские коллективы, то к 1913 году 79,7% покупателей были единоличными крестьянами.
Разрушение общины и развитие частной собственности.
Для перехода к новым хозяйственным отношениям была разработана целая система хозяйственно - правовых мер по регулированию аграрной
экономики. Указом от 9 ноября 1906 года провозглашалось преобладание факта единоличного владения землей над юридическим правом
пользования. Крестьяне могли теперь выделить землю, находившуюся в фактическом пользовании, из общины, не считаясь с ее волей.
Земельный надел стал собственностью не семьи, а отдельного домохозяина.
Осуществлялись меры по обеспечению прочности и стабильности трудовых крестьянских хозяйств. Так, чтобы избежать спекуляции землей и
концентрации собственности, в законодательном порядке ограничивался предельный размер индивидуального землевладения, была
разрешена продажа земли некрестьянам.
Закон 5 июня 1912 г. разрешил выдачу ссуды под залог любой приобретаемой крестьянами надельной земли. Развитие различных форм
кредита - ипотечного, мелиоративного, агрокультурного, землеустроительного - способствовало интенсификации рыночных отношений
в деревне.
В 1907 - 1915 гг. о выделении из общины заявило 25% домохозяев, а действительно выделилось 20% - 2008,4 тыс. домохозяев. Широкое
распространение получили новые формы землевладения: хутора и отруба. На 1 января 1916 года их имелось уже 1221,5 тыс. Кроме того,
закон от 14 июня 1910 года счел излишним выход из общины многих крестьян, лишь формально считавшимися общинниками. Число
подобных хозяйств составило около одной трети от всех общинных дворов.
Переселение крестьян в Сибирь.
По указу 10 марта 1906 года право переселения крестьян было предоставлено всем желающим без ограничений. Правительство ассигновало
немалые средства на расходы по устройству переселенцев на новых местах, на их медицинское обслуживание и общественные нужды, на
прокладку дорог. В 1906-1913 годах за Урал переселилось 2792,8 тысяч человек. Масштабы данного мероприятия обусловили и трудности в
его осуществлении. Количество крестьян, не сумевших приспособиться к новым условиям и вынужденных вернуться, составило 12% от
общего числа переселенцев.
Итоги переселенческой компании были следующими. Во-первых, за данный период был осуществлен громадный скачок в экономическом и
социальном развитии Сибири. Также население данного региона за годы колонизации увеличилось на 153%. Если до переселения в Сибирь
происходило сокращение посевных площадей, то за 1906-1913 годы они были расширены на 80%, в то время как в части России на 6,2%.
По темпам развития животноводства Сибирь также обгоняла европейскую часть России.
Кооперативное движение.
Ссуды крестьянского банка не могли полностью удовлетворить спрос крестьянина на денежный товар. Поэтому значительное
распространение получила кредитная кооперация, которая прошла в своем движении два этапа. На первом этапе преобладали а
дминистративные формы регулирования отношений мелкого кредита. Создавая квалифицированные кадры инспекторов мелкого
кредита и ассигнуя значительные кредиты через государственные банки на первоначальные займы кредитным товариществам и на
последующие займы, правительство стимулировало кооперативное движение. На втором этапе сельские кредитные товарищества,
накапливая собственный капитал, развивались самостоятельно. В результате была создана широкая сеть институтов мелкого крестьянского
кредита, ссудно-сберегательных банков и кредитных товариществ, обслуживавших денежный оборот крестьянских хозяйств. К 1 января 1
914 года количество таких учреждений превысило 13 тысяч.
Кредитные отношения дали сильный импульс развитию производственных, потребительских и сбытовых кооперативов. Крестьяне
на кооперативных началах создавали молочные и масленые артели, сельскохозяйственные общества, потребительские лавки и даже
крестьянские артельные молочные заводы.
Агрокулыпурные мероприятия.
Одним из главных препятствий на пути экономического прогресса деревни являлась низкая культура земледелия и неграмотность
подавляющего большинства производителей, привыкших работать по общему обычаю. В годы реформы крестьянам оказывалась широко
масштабная агроэкономическая помощь. Специально создавались агропромышленные службы для крестьян, которые организовывали
учебные
курсы по скотоводству и молочному производству, демократизации и внедрению прогрессивных форм сельскохозяйственного производства.
Много внимания уделялось и прогрессу системы внешкольного сельскохозяйственного образования.
Аграрные реформы Столыпина привели к увеличению удельного веса "средних слоев" в крестьянском землепользовании. Это хорошо видно
из
данных, приведенных в таблице. В период реформы крестьяне активно покупали землю и увеличивали свой земельный фонд ежегодно на
2 млн. десятин. Также крестьянское землепользование существенно увеличивалось за счет аренды помещичьих и казенных земель.
РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ЗЕМЕЛЬНОГО ФОНДА МЕЖДУ
ГРУППАМИ КРЕСТЬЯН - ПОКУПАТЕЛЕЙ
Период I Безземельные I Имеющие на мужскую душу до 3 десятин IСвыше 3 десятин
1885-1903 1906-1912 I 10,9 16,3 I61,5 68,4 27,6 13,3
Результаты реформы.
Результаты реформы характеризуются быстрым ростом аграрного производства, увеличением емкости внутреннего рынка, возрастанием
экспорта сельскохозяйственной продукции, причем торговый баланс России приобретал все более активный характер. В результате удалось
не только вывести сельское хозяйство из кризиса, но и превратить его в доминанту экономического развития России. Валовый доход всего
сельского хозяйства составил в 1913 году 52,6% от общего ВД. Доход всего народного хозяйства благодаря увеличению стоимости,
созданной в сельском хозяйстве, возрос в сопоставимых ценах с 1900 по 1913 годы на 33,8%.
Дифференциация видов аграрного производства по районам привела к росту товарности сельского хозяйства. Три четверти всего
переработанного индустрией сырья поступало от сельского хозяйства. Товарооборот сельскохозяйственной продукции увеличился
за период реформы на 46%.
Еще больше, на 61% по сравнению с 1901-1905 годами, возрос в предвоенные годы экспорт сельскохозяйственной продукции. Россия
была крупнейшим производителем и экспортером хлеба и льна, ряда продуктов животноводства. Так, в 1910 году экспорт российской
пшеницы составил 36,4% общего мирового экспорта.
Но в то же время не были решены проблемы голода и аграрного перенаселения. Страна по прежнему страдала от технической, экономической
и культурной отсталости. По расчетам И.Д. Кондратьева в США в среднем на ферму приходилось основного капитала в размере 3900 рублей,
а в европейской России основной капитал среднего крестьянского хозяйства едва достигал 900 рублей. Национальный доход на душу
сельскохозяйственного населения в России составлял примерно 52 рубля в год, а в США - 262 рубля.
Темпы роста производительности труда в сельском хозяйстве были сравнительно медленными. В то время как в России в 1913 году получали
55 пудов хлеба с одной десятины, в США получали 68, во Франции - 89, а в Бельгии - 168 пудов. Экономический рост происходил не
на основе интенсификации производства, а за счет повышения интенсивности ручного крестьянского труда. Но в рассматриваемый период
были созданы социально-экономические условия для перехода к новому этапу аграрных преобразований - к превращению сельского
хозяйства в капиталоемкий технологически прогрессивный сектор экономики.
Но ряд внешних обстоятельств (смерть Столыпина, начало войны) прервали столыпинскую реформу. Сам Столыпин считал, что для успеха
его начинаний потребуется 15-20 лет. Но и за период 1906 -1913 годов было сделано немало.
Заключение.
Какой опыт можем мы извлечь из опыта столыпинской реформы?
Во-первых, Столыпин начал свои реформы с большим опозданием (не в 1861 году, а только в 1906).
Во-вторых, переход от натурального типа экономики к рыночному в условиях административно - командной системы возможен, прежде
всего, на основе активной деятельности государства. При этом особую роль должна сыграть финансово-кредитная деятельность государства.
Примером этому может служить правительство, которое сумело с поражающей быстротой и размахом переориентировать мощный
бюрократический аппарат империи на энергичную работу. При этом "локальная экономико-хозяйственная рентабельность была
принесена в жертву сознательно ради будущего общественного эффекта от создания и развития новых экономических форм". Так действовали
министерство финансов. Крестьянский Банк, Министерство земледелия, другие государственные институты.
В-третьих, там, где господствовали административные принципы управления экономикой и уравнительные способы распределения, всегда
будет существовать сильная оппозиция преобразованиям. Следовательно, необходимо иметь социальную опору в лице инициативных и
квалифицированных слоев населения.
Революция показала огромный социально-экономический и политический разрыв между народом и властью. Стране требовались
радикальные реформы, которых не последовало. Можно сказать, что страна в период столыпинских реформ переживала не конституционный,
а революционный кризис. Стояние на месте или полуреформы не могли решить ситуацию, а только наоборот расширяли плацдарм для борьбы
за кардинальные преобразования. Только уничтожение царского режима и помещичьего землевладения могли изменить ход событий, меры,
которые предпринял Столыпин в ходе своих реформ были половинчатыми.
Главный же крах реформ Столыпина состоит в том, что он хотел осуществить реорганизацию недемократическим путем и вопреки ему Струве
писал: "Именно его аграрная политика состоит в кричащем противоречии с его остальной политикой. Он изменяет экономический фундамент
страны, то время как вся остальная политика стремится сохранить в возможно большей неприкосновенности политическую "надстройку" и
лишь слегка украшает ее фасад. Конечно же Столыпин был выдающимся деятелем и политиком, но при существовании такой системы, которая
была в России, все его проекты "раскалывались" о непонимание или о нежелание понять всю важность его начинаний. Надо сказать, что без
тех человеческих качеств, таких как: смелость, целеустремленность, напористость, политическое чутье, хитрость - Столыпину вряд ли удалось
сделать хоть какой вклад в развитие страны.
Список литературы
Сборник речей // Петр Аркадьевич Столыпин. «Нам нужна великая Россия». Москва. 1990.
.
2.Аврех А.Я.// П.А .Столыпин и судьбы реформ в России. Москва, 1991.
3. Бок М.П. // П.А. Столыпин, Воспоминания об отце. Москва, 1992.
4. Верт Н. // История советского государства. Москва. 1992 .
5. Казарезов В.В. // 0 Петре Аркадьевиче Столыпине. Москва, 1991.
6. Корелин А.П. // Краткое пособие по истории. Москва, 1992
7. Курлов П.Т. // Гибель императорской России. Москва, 1992.
8. Ковальченко И. Д.// Столыпинская аграная реформа. Москва, 1992.
9. Островский И. В. // П.А. Столыпин и его время. Новосибирск, 1992
10. Зырянов П.Н. // Петр Аркадьевич Столыпин. Москва, 1990
Рефераты по истории экономических реформ. Рефераты по экономике. http://www.litmir.net/br/?b=115984
