Г.Б. Зданович, Е.В. Куприянова, И.М. Батанина, Т.С. Малютина.

Аркаим и «Страна городов»: факты и интерпретации.

Двадцатый век с полным основанием можно считать эпохой великих археологических открытий. Он начался с раскопок Кносского дворца на Крите, исследований гробницы Тутмеса IV и Тутанхамона в Египте, с обнаружения хараппской цивилизации долины Инда и шумерской культуры Месопотамии. С двадцатым веком связано открытие и изучение крупнейших культур евразийских степей- лесостепей – скифской, сарматской, срубной и андроновской. К последним крупным археологическим открытиям ушедшего столетия относится открытие у восточных склонов Уральских гор исторической территории, получившей образное название «Страна городов». Здесь была обнаружена группа укрепленных поселений, относящихся к аркаимско-синташтинской археологической культуре. Время их существования относится к рубежу III–II тысячелетий – первой трети II тысячелетия до новой эры. Они древнее гомеровской Трои на пять–шесть столетий, современники первой династии Вавилона, фараонов Среднего царства Египта и крито-микенской культуры Средиземноморья.
Одним из наиболее изученных памятников «Страны городов» остается укрепленное поселение Аркаим. Оно было открыто в 1987 г. в связи со строительством крупного водохранилища на реке Большая Караганка. Поселение должно было оказаться на дне водохранилища. Однако ученые Челябинского государственного университета развернули беспрецедентную борьбу за сохранение уникального памятника. При мощной поддержке крупнейших ученых России и активном участии общественности и руководства Челябинской области строительство водохранилища было прекращено, и Аркаим был сохранен. Сегодня на этой территории расположен историко- культурный заповедник областного значения, который носит название «Аркаим». В него входит базовая территория и 9 историко- культурных и природных территорий, каждая из которых включает одно укрепленное поселение эпохи средней бронзы и ближайшую археологическую округу. В пределах заповедника открыто более 100 памятников разных исторических эпох, создан исторический парк и этнографический музей под открытым небом, музей Человека и Природы.
Аркаим – наиболее известный памятник «Страны городов» – был открыт случайно и получил известность в процессе борьбы ученых и общественности за его сохранение. Тем не менее, в научном понимании «открытием» объекта нельзя считать его физическое обнаружение. Многие поселения «Страны городов» археологи зафиксировали еще в середине XX века, но не поняли их значения. Так, археологом К. В. Сальниковым в 50-е  гг. было обнаружено поселение Степное, которое в археологических отчетах называется казачьим кордоном. Поселение Черноречье также было известно давно, но, как и Степное, не связывалось с какой-либо регулярной планировкой и системами фортификации.
Впервые в Южном Зауралье оборонительные укрепления были открыты одним из авторов данной статьи в 1983 г., когда археологическая экспедиция ЧелГУ вернулась к исследованиям культурного комплекса эпохи бронзы на р. Синташта. Первые археологические работы на этом памятнике проводились в 1971–1976 гг. под руководством профессора Уральского государственного университета В. Ф. Генинга. Тогда был раскопан знаменитый синташтинский могильник и вскрыто несколько жилищ на поселении. Челябинские археологи восприняли с большой осторожностью факт обнаружения мощных оборонительных стен и рвов, окружавших поселение Синташта. Однако открытие в 1987 г. прекрасно сохранившегося укрепленного поселения Аркаим не оставило сомнений в наличие на Южном Урале в бронзовом веке мощных укрепленных центров с правильной планировкой. Истинное значение открытия Синташты и Аркаима стало ясным после обнаружение целой системы укрепленных поселений. Геологами И. М. Батаниной и Н. В. Левит в сотрудничестве с археологами был впервые для Южного Урала применен метод обнаружения и изучения археологических памятников по дешифрированию сделанных с самолета аэрофотоснимков. В России аэрофотосъемка использовалась для решения археологических задач с 30-х гг. прошлого столетия при изучении древностей Хорезма и средневековых городов Волжской Булгарии. Однако для степной зоны с нивелированным ландшафтом использование аэрометодов казалось бесперспективным. К тому же материалы аэрофотосъемки и космосъемки (последняя успешно велась с конца 70 – начала 80-х годов) были засекречены и могли использоваться в науке и народном хозяйстве только по специальному разрешению. Это было большим событием для уральской археологии, когда благодаря специалистам-геологам ученые обнаружили, что на аэрофотоснимках видны археологические памятники – поселения и могильники, структура которых с высоты птичьего полета видна гораздо яснее, чем с земли. Таким образом стали понятны совершенно иные масштабы и значение открытий Синташты и Аркаима. Укрепленные поселения «Страны городов» – это принципиально новые для степной археологии объекты. Поселения имеют четко выраженную внутреннюю планировку и мощные фортификационные сооружения. Укрепленным центрам соответствуют могильники, неукрепленные селища, производственные площадки и рудники по добыче медной руды. Уже первые раскопки, произведенные на укрепленных центрах, показали исключительно высокую информативность археологических комплексов. Сегодня Южное Зауралье признано одним из ярчайших очагов культурогенеза эпохи палеометалла на территории Центральной Евразии.
География «Страны городов»
«Страна городов» расположена в центре Евразийского континента у восточных отрогов Уральских гор. Здесь сходятся верховья европейских и азиатских рек – бассейнов Урала, принадлежащего Каспию, и Тобола, несущего свои воды к Северному Ледовитому океану. Протяженность «Страны городов» с севера на юг около 300 км, в широтном направлении – 200 км. С географической точки зрения эта территория является частью Зауральского пенеплена – бывшего горного хребта, а сегодня «почти равнины», которая сформировалась в мезозое 50 млн лет назад. Истоки рек, текущих в разные направления, –на запад и юг, на восток и север – почти смыкаются между собой; и это обстоятельство всегда определяло древние пути миграций. Пенеплен с его речной системой был своеобразным мостом, соединяющим народы и культуры Запада и Востока. Ландшафтное своеобразие определило богатство растительного и животного мира, где сочетаются сибирские и европейские виды.
По обе стороны водораздела простираются невысокие холмы и увалы, рассеченные логами и распадками. В их обнажениях легко проследить весь комплекс палеозойских пород, который вмещает самые разнообразные полезные ископаемые. Это и многочисленные медные месторождения «меденосного пояса Урала», яшмы и кремни, горный хрусталь и золото, и многие другие богатства уральской земли. Островные леса и ограниченные сопками пространства среди необъятных степных просторов создавали впечатление защищенности для создания «своего» уютного дома. Именно эти свойства и особенности пространства «Страны городов» явились главной причиной взлета культуры древних металлургов и скотоводов.
Архитектура укрепленных поселений.
В пределах «Страны» укрепленные центры располагались на расстоянии от 40 до 60 км друг от друга. Средний радиус освоенной территории составлял примерно 25–30 км – расстояние одного дневного перехода. Для возведения поселка выбиралась сухая ровная площадка, возвышающаяся над уровнем воды на 3–4 м, при этом участок со всех сторон имел ограничения в виде естественных понижений и старых русел реки.
Аэрофотоснимки и археологические исследования показывают, что в основе планировочных решений укрепленных центров лежат геометрические фигуры – овал, круг и прямоугольник со скошенными углами. С высоты птичьего полета хорошо видно, как геометрические формы гармонично вписаны в ландшафт местности. Аэрофотоснимки фиксируют наложение различных оборонительных систем друг на друга. Благодаря этому установлена последовательность изменения планировочных систем. Самыми ранними являются овальные поселения, «круг» перекрывает «овал», более поздние позиции занимают поселения с прямоугольной системой фортификации. К настоящему времени открыты 22 укрепленных поселения. Раскопки велись на семи из них. Однако в большинстве случаев раскопками вскрыты только ограниченные участки культурного слоя. Наиболее изучены поселения Синташта, Устье, Ольгино (Каменный Амбар), Степное и Аркаим.
Внутреннюю архитектуру укрепленных поселений можно проиллюстрировать на примере поселения Аркаим. Его отличают уникальная сохранность оборонительных сооружений, наличие связанных с ним могильников и, самое главное, историческая цельность окружающего ландшафта. Мыс с расположенным на нем памятником несколько возвышается над окружающей местностью и в периоды весеннего половодья имеет вид острова, окруженного со всех сторон водой. Два кольца стен в настоящее время возвышаются над уровнем площадки мыса на высоту от 0,9 до 1,2 м. Диаметр основного кольца внешней оборонительной стены около 150 м, внутреннего – 85 м. Сохранились следы и третьего кольца, вала и рва, сегодня сильно разрушенных (см. дешифровку аэрофотоснимка, рис.). Раскопки показали, что оборонительные сооружения отличаются монументальностью. Толщина главных стен по основанию была 5–5,5 м, дополнительных – 2,5–3 м. Стены сооружались из крупных глинобитных блоков. В основе стеновых конструкций находились бревенчатые срубы. Снаружи стены обмазывали глиной. Высота бревенчато-грунтовых стен составляла в древности около 3,5 м. По верхнему основанию стен шли деревянные частоколы. По контуру внешней стены поселение было окружено оборонительным рвом. Глубина рва была 2–2,5 м при ширине около 4,5–6 м. В пространстве между кольцами оборонительных стен по кругу вдоль внутренних периметров фортификационных сооружений располагались дома, ориентированные по радиусам к центру поселения. Внешний жилой сектор Аркаима насчитывал 39 домов, внутренний – 27. Аркаимские дома представляли собой трапециевидные в плане здания длиной от 16 до 22 м и шириной 6–8 м. Жилая площадь одного дома составляла 100–180 кв. м. Дома пристраивались вплотную друг к другу и имели общие длинные стены. Жилища имели два выхода: один на центральную площадь или кольцевую улицу, второй по лестнице на кровлю. Стены жилищ представляли собой два параллельных ряда столбов, находящихся на расстоянии около 1 м друг от друга и обшитых плахами. Промежуток между столбами был заполнен грунтом или сырцовым кирпичом.
По своему назначению в каждом жилом доме можно было выделить несколько территорий. Почти все жилища начинались с небольших двориков, где размещались печь и яма со стоком в ливневую канализацию. Далее, через две-три ступеньки, начиналось жилище и внутренний коридор, по обе стороны которого располагались небольшие помещения для отдыха малых семей. В этих помещениях находились, вероятно, только лежанки для сна, здесь полностью отсутствуют хозяйственные сооружения. Примерно одну треть дома занимало помещение для общих сборов семьи и хозяйственной деятельности. В общем отсеке располагались колодец, колодец-холодильник, металлургические печи и печи общего назначения. В одном из углов этой площадки находился камин, в противоположном – лестница на кровлю (верховой выход).
Центральная часть поселка не была застроена и представляла собой подпрямоугольную площадку размером 35?25 м. Площадка была утрамбована, по краям располагались зольники – следы от огня, горевшего в древности здесь же, на площади. С четырех сторон поселения существовали очень сложные входы в его пределы, оформленные в виде воронковидных углублений внешней оборонительной стены. С внутренним кругом сооружений они соединялись радиальными стенами с потайными проходами и надвратными сооружениями – башнями. Радиальные стены входили в систему привратной обороны, а в самом массиве стен пролегали коридоры.
Исследование архитектурных особенностей Аркаима и других укрепленных поселений убеждает нас в том, что поселения аркаимско- синташтинского типа были построены по единому, заранее рассчитанному плану, каждый элемент поселения находился в тесной связи с целым. Поздний этап существования «Страны городов» представляют 11 укрепленных центров, в основе плана которых лежит геометрическая фигура, близкая к прямоугольнику. От «кругов» и «овалов» их отличает не только форма фортификационных сооружений, но и планировка жилой площадки, обусловленная формой оборонительных стен. Обычно это два, три или четыре параллельных ряда домов, связанных между собой улицами и общими длинными стенами. Некоторые поселения, такие как Коноплянка, Черноречье III, Родники, отличаются большим количеством внутренних стен, которые могут объединять несколько жилищ. Из планировки поселений исчезают центральные площади. Аэрофотоснимки показывают, что формирование прямоугольных поселений проходило подчас сложно и неодновременно. Наиболее ярко этот процесс отражен на аэрофотоснимке укрепленного поселения Андреевское, где четко читается последовательное наложение разновременных частей поселка друг на друга. Также очевидным является то, что разновременные части поселка сооружаются в рамках одной архитектурной традиции. В плане это прямоугольники с округленными углами. Жилища расположены плотными рядами параллельно длинным сторонам укреплений.
Архитектурные традиции, воплощенные в «Стране городов», имеют древние архетипические корни, олицетворяя идею одной из мифологических бинарных оппозиций. Город-круг с радиальной планировкой жилищ выражает древнюю идею о «центре», «оси» или «сердце» мира. Каждый народ, племя имели представления о том, в какой географической точке локализуется земной «центр мира» – медиатор между подземным и небесным. Даже кочевые народы зачастую имели некий культовый объект (например, столб), который они носили за собой в своих странствиях и устанавливали на стоянках – для них он воплощал в себе идею «центра мира». Именно в центре мира мифологическое сознание помещало Рай, Парадиз. «Город-круг» воплощает в себе идею статики, закрытости пространства. Противоположностью ему является «город-пассаж» – символ динамики, движения, открытости. Круглоплановые и овальные поселения «Страны городов» отражают идею «центра», тогда как подпрямоугольные с линейной планировкой жилищ и улиц имеют свойства «пассажа». Совмещением идей центростремительности и движения является «лабиринт», имеющий и центр, и переходы. Эти идеи человечество воплощает в планировке городов от глубокой древности до современности (чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на схемы метрополитенов Москвы и Санкт-Петербурга, карту любого современного города, имеющего либо линейную, либо круглоплановую централизованную планировку).
Каждое поселение «Страны городов» имеет свои особенности архитектуры, продиктованные как природными условиями, так и хозяйственной необходимостью. Так, если на поселении Аркаим кольцевые стены складывались из глинобитных блоков, то на поселениях Аландское и Ольгино для укрепления стен использовались массивные каменные плиты. Анализы почв, проведенные при раскопках поселения Степное, показали, что здесь для сооружения стен использовались блоки гумуса, смешанного с навозом. Культура укрепленных поселений существовала в южно-уральских степях недолго – не более 300 лет. Племена эпохи поздней бронзы, хоть и являлись прямыми потомками создателей «Страны городов», перестали строить поселения-крепости, перейдя к более простым формам организации поселков. Однако эти монументальные сооружения еще долго привлекали внимание жителей степи. Практически в каждом из исследованных укрепленных поселений фиксируются следы пребывания там представителей позднейших археологических культур – срубной, алакульской, черкаскульской. Фиксируются следы ремонта, попытки расчистить, перестроить заброшенные поселения. Однако по прошествии какого-то времени и более поздние обитатели покидают древние укрепленные центры.
Хозяйство и социум
Раскопки укрепленных поселений и могильников позволили составить представление об уровне развития экономики в эпоху бронзы. В «Стране городов» с момента ее возникновения формируется степное многоотраслевое хозяйство. Находки остатков металлургических печей, шлаков, слитков, сплесков, предметов из металла, изучение древних рудников и производственных площадок, доказывают высокий уровень развития металлургии и металлообработки у обитателей «Страны городов». Из металла изготавливали орудия труда, оружие, необычайно красивые украшения. Металлургия, требовавшая специальных знаний и навыков, – одна из первых отраслей человеческой деятельности, выделившаяся в эпоху бронзы в специализированное производство. Процесс добычи и обработки металла, которыми занимались металлурги-профессионалы, имел сложную структуру. Рудники, месторождения меди находились, как правило, на расстоянии нескольких десятков километров от поселений. До сих пор нерешенным остается вопрос – перевозили ли на поселения необработанную руду или обрабатывали на месте. Исследования состава металлургических шлаков, найденных на укрепленных поселениях, показывают, что все они относятся к вторичному процессу выплавки металла. Скорее всего, первичный процесс плавки руды происходил недалеко от рудников, а на поселения металл доставлялся в виде слитков, из которых затем отливали изделия. Об этом свидетельствуют и материалы изучения самих поселений. Как известно, металлургия представляет собой производство, загрязняющее окружающую среду, и, если бы процесс плавки руды в большом объеме происходил непосредственно внутри домов, это сделало бы их не пригодными для жилья.
Укрепленные поселения представляли для своего времени совершенно новый тип организации жилого пространства. Неукрепленные поселки, существовавшие параллельно с ними и в более позднее время, состояли из нескольких отдельно стоящих домов полуземляночного типа, не имевших общих стен и системы укреплений и, напротив, имевших открытый доступ к окружающему пространству – воде, лесу и к другим важным в системе жизнеобеспечения объектам. Укрепленные поселения отличались замкнутой структурой, урбанизированной и закрытой от внешнего мира, поэтому для их функционирования была необходима особая организация санитарно-гигиенических мер. Одной из них стала система внутренней канализации, которая объединялась внутренним рвом. Археологи отмечают также, что, в отличие от обычных неукрепленных поселений эпохи бронзы, где культурный слой котлованов жилищ заполнялся большим количеством бытового мусора (битой посуды, костей) вперемешку с золой, жилища укрепленных поселений менее насыщенны находками. По всей вероятности, дома жителей «Страны городов» регулярно убирались – кости, зола и другой мусор выносились в определенные места за пределами поселений. Так, при исследованиях поселения Степное за пределами северной оборонительной стены обнаружен обширный зольник с остатками костей и керамики – следы выноса мусора из поселения. У западной стены, неподалеку от входа был обнаружен плотный слой дробленых и пережженных костей животных, свидетельствующий о том, что пищевые остатки и другой мусор не только периодически собирался, но и утилизовывался – сжигался.
Одной из базовых отраслей хозяйства укрепленных поселений являлось скотоводство отгонно-придомного типа. Стада выпасались на пастбищах в радиусе 25–30 км от поселений. Изучение остатков жертвоприношений, пищевых костных остатков на поселениях свидетельствует о том, что основными разводимыми видами скота являлись лошадь, мелкий и крупный рогатый скот. Соотношение количества костей разных видов животных показывает, что основными употребляемыми в пищу видами являлись корова и мелкий рогатый скот – овца и коза. В пищу употреблялось не только мясо, но и молоко животных, о чем свидетельствует изучение следов пригоревшей пищи на сосудах. Возможно, что, как и у многих скотоводческих племен, рацион питания изменялся в зависимости от сезона: в холодный период года пища была по преимуществу мясной, в теплый – молочной и растительной.
Лошадь играла особую роль в хозяйстве и культуре «Страны городов». С развитием коневодства связано появление в Южном Зауралье одних из первых в мире боевых колесниц, остатки которых фиксируются в погребениях. Здесь же находят части конской упряжи – псалии. Процесс доместикации лошади и распространения коневодства в степях Евразии в эпоху энеолита–бронзы связывается исследователями с миграциями древних индоевропейских народов. Культ лошади, ее высокое значение в хозяйстве – один из признаков, позволяющих отнести жителей «Страны городов» к древним индоевропейцам.
Археологические свидетельства говорят в пользу того, что жители Аркаима и других поселений занимались также земледелием. На некоторых поселениях и могильниках зафиксированы немногочисленные остатки культурных злаков – проса, ячменя; существуют находки мотыг, серпов и других предметов, связанных с земледелием. Изучение пищевых пригаров на керамике с могильников и поселений «Страны городов» показало, что основная масса исследованных сосудов содержала остатки молочных каш и мясных похлебок, сваренных из злаковых растений – проса, ячменя, пшеницы.
По-прежнему сохранялось и определенное значение охоты в хозяйстве, чему имеется не мало археологических свидетельств. Это многочисленные наконечники стрел, найденные археологами в могильниках и на поселениях, – преимущественно не боевое, а охотничье оружие, останки диких животных – жертвоприношения волков, кабанов, шкуры диких животных – фиксируемые в погребениях; кости диких животных на поселениях; изделия из рогов лося; клыки лисиц и волков, использовавшиеся в качестве амулетов и т. п.
Предметы, находимые при раскопках, говорят о развитии различных видов домашних ремесел – гончарного, косторезного дела, каменной индустрии, ткачества и шитья одежды. Многие данные подтверждают существование в «Стране городов» обменной экспортно- импортной торговли не только между самими укрепленными поселениями, но и с более обширными соседними территориями. В качестве экспорта мог использоваться металл и изделия из него. Продуктами внутреннего и внешнего обмена могли являться драгоценные и полудрагоценные камни (нефрит, жадеит, бирюза, лазурит), редкие металлы (золото, серебро), изделия из которых присутствуют в могильниках и поселениях, но, по заключениям геологов, месторождения этих полезных ископаемых далеко не всегда имеются рядом с теми памятниками, в которых они были найдены. Остатки одежды, изредка обнаруживаемые археологами в погребениях эпохи бронзы Южного Урала, по данным химических анализов, окрашивались в красный цвет красителями из корней растений семейства мареновых, ближайшая территория произрастания которых располагается южнее – в соседнем Казахстане и Средней Азии. На нескольких укрепленных поселениях в жилищах были зафиксированы органические остатки растений, которые (например, дуб и слива) изначально не произрастали на территории Южного Урала и, следовательно, были привезены с других территорий. Таким образом, красители, пищевые и лекарственные растения, вероятно, и другие вещи также были предметами обмена с соседними племенами.
Социальная структура «Страны городов» реконструируется по материалам погребальных и поселенческих памятников. Общества такого типа условно определяются как среднемасштабные. Родоплеменные отношения, судя по всему, были еще достаточно сильны. Значительной имущественной дифференциации по материалам погребального обряда не фиксируется. Количество инвентаря, помещаемого в могилы, явно зависело не от богатства и знатности погребенных, а отчасти от их возраста – наиболее бедны инвентарем детские погребения. В обрядах погребальных жертвоприношений отмечается та же зависимость: захоронения младенцев и детей сопровождают, как правило, жертвенники из головы и ног мелкого рогатого скота. Остальная часть туши, видимо, съедалась на поминальных церемониях. Погребения взрослых индивидов сопровождались жертвами из частей туш коров и лошадей. В структуре погребальных комплексов выделяются коллективные и одиночные погребения, занимающие центральную и периферийную позиции. Почти в каждом большом кургане выделяются крупные коллективные погребения, которые, по предположениям исследователей, функционировали как родовые склепы, где на протяжении определенного времени хоронились умершие различных возрастов. Хотя центральные погребения часто не отличаются особым богатством инвентаря и жертвоприношений, факт их особого расположения, а также создание грандиозных архитектурных сооружений, какими являлись укрепленные поселения, требующее централизованных усилий большой массы людей, свидетельствуют о наличии в синташтинском обществе элитных групп, осуществлявших руководство населением. Синташтинская «элита» выделялась, скорее всего, не по имущественному, а по духовному признаку. Ей могли принадлежать как административные, управленческие, так и религиозные функции. Археологические реалии находят подтверждения в исследованиях лингвистов, изучающих древнюю индоевропейскую ритуально-правовую терминологию и констатирующих, что «общеиндоевропейская правовая терминология смыкается с обрядовой терминологией, что указывает на невычлененность правового института из ритуально-обрядовых представлений, которыми определялись правовые нормы древних индоевропейцев. Правовые нормы этого общества – это часть целой системы ритуальных установлений, контролируемых «жречеством», которое объединяло в себе все функции духовной деятельности и регулирования основных социальных норм». В некоторых курганах «Страны городов» в центре расположены два крупных коллективных погребения, что позволяет некоторым исследователям предполагать наличие двух родовых линий «элиты» в аркаимском обществе. Примеров существования системы «двоецарствия» в древних индоевропейских обществах известно немало: мифологические основатели Рима Ромул и Рем, система наследования власти от царя к его младшему брату, описанная в «Илиаде» Гомера, и так далее.
Среди погребений выделяются захоронения лиц с воинскими (колесницы, оружие) и жреческими (предметы культа) атрибутами. По всей вероятности, аркаимский социум находился на той стадии развития, когда формировались три страты, выделенные французским ученым Ж. Дюмезилем в древнем индоевропейском обществе – воины, жрецы, производящее сословие, – но не дошел еще до стадии формирования сильной царской (вождеской) власти. Остается открытым вопрос о назначении военной страты в обществе «Страны городов». С кем воевали жители Аркаима и подобных ему поселений? Свидетельством существования на Аркаиме военного дела служат колесницы и оборонительные сооружения, а также вооружение, находки которого связаны в основном с некрополями. Вооружение ближнего боя представлено копьями, топорами, ножами-кинжалами, вооружение дальнего боя – стрелами и луком, а также каменными ядрищами для пращи. Защитное вооружение известно по единичным находкам костяных панцирных пластин. Однако следов масштабных военных столкновений на поселениях, так же как и ранений, следов насильственной смерти на костях погребенных, не обнаружено, хотя в других культурах эпохи бронзы на сопредельных территориях такие находки присутствуют. В пример можно привести знаменитый Пепкинский курган абашевской культуры в Поволжье, где были похоронены несколько воинов, павших в сражении. Военные столкновения в «Стране городов», если и существовали, носили, скорее всего, локальный характер. Причиной конфликтов могли быть попытки угона скота. Возможно, военное дело было наследием, полученным от одного из компонентов, участвовавших в генезисе культуры аркаимско-синташтинского типа, – племен кочевников-скотоводов эпохи энеолита–ранней бронзы.
Выделение третьей – производящей – страты также находилось в стадии развития. С одной стороны, хозяйство во многом носило домашний, натуральный характер, с другой стороны, существуют свидетельства формирования в эпоху бронзы отдельных ремесленных сословий: металлургов, возможно, плотников-создателей колесниц, гончаров и др. Отгонное скотоводство, тренировка лошадей для верховой езды и упряжи также требовали участия ограниченной части населения, обладающей особыми знаниями и навыками. Несмотря на формирование профессиональных и социальных страт, скорее всего, в синташтинском обществе большую роль играла не имущественная, а социовозрастная стратификация. В некрополях «Страны городов» встречаются парные погребения мужчины и женщины. Однако нет оснований считать, что женщина занимала приниженное положение в аркаимском обществе. Напротив, широко распространены погребения женщин в богато украшенных костюмах, с погребальным инвентарем, не уступающим по количеству мужским погребениям и включающим предметы культа, атрибуты власти.
Дети выделялись в древнем обществе в отдельную субкультуру. Погребения младенцев и детей младшей возрастной группы расположены в могильниках на периферии по отношению к погребениям взрослых. Детские погребения обычно сопровождаются малым количеством погребального инвентаря и жертвоприношений. Однако социализация детей, включение их в жизнь общества, происходила в довольно раннем возрасте. В погребениях эпохи бронзы находят неумело слепленные сосуды с отпечатками детских ногтей, свидетельствующие о том, что обучение детей ремеслам начиналось довольно рано. Уже с 10–12 лет костюм девочек ничем не отличается от костюма взрослых женщин. Очевидно, для девочек имели место довольно ранние браки. Не редко фиксируются погребения молодых девушек (15–17 лет) с новорожденными детьми, возможно, умерших первыми родами. Социализация мальчиков, скорее всего, происходила позднее, т. к. в традиционном обществе, прежде чем стать полноправным членом коллектива, мальчик обязан был пройти ряд испытаний, подтверждающих, что он достоин называться мужчиной.
Погребальный обряд, религия, мифология.
Погребальный обряд жителей «Страны городов» заметно отличается от обрядов, зафиксированных в современных и более поздних культурах эпохи бронзы Южного Зауралья (срубной, абашевской, алакульской и др.). Захоронения удивляют исследователей сложностью погребальных сооружений, разнообразием инвентаря, способов обращения с умершими и жертвенными животными. Изучение погребального обряда является незаменимым источником для реконструкции системы верований жителей эпохи бронзы. Миры мертвых и живых в представлениях жителей «Страны городов» существовали параллельно, соединяясь лишь во время свершения ритуалов. Часто люди сознательно воздвигали различные символические и реальные преграды для разделения этих миров: могильники от поселений отделялись реками, курганы ограничивались рвами. Возможно, существовали преграды вроде деревянных оград и частоколов, не фиксируемые археологами. Можно говорить о том, что существовала боязнь мира мертвых. В некоторых погребениях покойники имели следы связывания. Широко распространен в аркаимских некрополях обряд ограбления могил. При совершении этого обряда, как правило, главным было не стремление забрать вещи покойного, а нарушить целостность его тела. Некрополи «Страны городов» состоят из погребальных комплексов со сложной планировкой. В центральной части располагались одно-два крупных погребения, чаще всего коллективных. Вокруг них размещались остальные погребения – небольшие детские, крупные взрослые, коллективные – и ямы с остатками жертвоприношений. Синташтинские погребения характеризуются сложными конструкциями. Над крупными погребениями возводились купольные сооружения, которые в процессе разрушения расплывались и образовывали своего рода насыпь. Внутри погребений сооружались перекрытия, разделявшие их на несколько камер. Иногда соседние погребения соединялись между собой переходами. Вполне очевидно, что для жителей «Страны городов» погребальные сооружения были не просто могилами, а воспринимались как дома умерших, обладая определенной символикой. Камеры не засыпали землей, как в современном обряде, они были полыми и имели входы. Конструкция крыши подпиралась опорными столбами, расположенными в центре камер и одновременно, видимо, воплощавшими архетипическую мифологическую идею «мировой оси», «древа жизни». Стены, как и на поселениях, иногда укреплялись деревянными конструкциями – срубами. Крупные могильные ямы функционировали как склепы, куда захоронения совершались в течение долгого времени. Внутри погребения имели особое убранство. На полу камер фиксируются следы кошм, циновок и подстилок из травы, войлока, кожи. Часто в погребениях находят так называемые «сосуды- светильники» – миниатюрные горшочки с отверстиями для подвешивания. Сосудики подвешивались на стенах и потолке камеры. Поскольку следов горения топлива в них обычно не обнаруживается, скорее всего, предназначались они не для освещения, а для возжигания трав и благовоний, т. е. служили в качестве курильниц. К сожалению археологов, предметы из органических материалов, которые могли бы раскрыть немало подробностей устройства погребений, практически не сохраняются.
По материалам могильников зафиксировано несколько способов обращения с телами погребенных. Самый распространенный способ – трупоположение. Умершего размещали на левом боку в скорченном положении с подогнутыми руками и ногами – в позе «молитвы» или «сна». Реже зафиксирован обряд вторичного захоронения, когда погребалось не все тело, а кости человека, очищенные от мягких тканей. Иногда сохранившимся останкам придавалось анатомическое расположение, иногда кости помещались в емкости типа мешков или делались выкладки из костей. Обряд выставления трупов на специальных площадках, а затем погребения костей, очищенных от мягких тканей, позднее широко использовался у зороастрийцев. Вполне вероятно, что населением «Страны городов» практиковался один или несколько альтернативных погребальных обрядов, предусматривавших иные способы обращения с телами умерших, поскольку на тех могильниках, которые исследованы полностью, количество погребенных даже приблизительно не соответствует числу жителей, которые потенциально могли проживать в укрепленном поселении за все время его существования.
Подавляющее большинство погребенных в некрополях «Страны городов» располагались головой в северном, северо-восточном, северо-западном направлениях, южные направления практически отсутствуют. В тех же направлениях относительно поселений располагается и большинство исследованных могильников, содержавших погребения, относящиеся к «Стране городов» (Аркаим, Синташта, Синташта II, Степное, Устье). У поселений Родники, Куйсак, Кизильское, Исиней могильники также расположены в северном, северо-восточном, северо-западном направлениях, но их культурная принадлежность до конца не выяснена. Очевидно, где-то в северном полушарии, по представлениям древних, располагалась Страна предков. Доминирование северо-восточных и северо-западных направлений в погребальной обрядности могло быть связано и с тем, что она, вероятно, носила сезонный характер. Время сооружения некоторых комплексов, установленное по возрасту детенышей животных, принесенных в жертву, наличию растительной органики и пыльцы в погребениях, соответствует теплому периоду (весна–осень). В зимний период года совершение погребальных ритуалов было затруднено климатическими условиями Южного Зауралья. Известно, что в ряде традиционных культур существовала практика сохранения «зимних» покойников в специальных помещениях до наступления тепла. С северо-западным и северо-восточным направлениями связаны точки захода и восхода Солнца в день летнего солнцестояния, тогда как эти же точки в день зимнего солнцестояния приходятся на юго-восток и юго-запад. В поселенческой архитектуре отражаются и те и другие направления.
Как неоднократно отмечали исследователи духовной культуры древних и традиционных обществ, в мировоззрении человека не существовало разграничения и противоречия между физической реальностью и мифологией, миром духов, богов, рациональным и иррациональным. Любое действие и событие имело как материальные, так и духовные причины, следствия, смысл. При сооружении поселенческих и погребальных комплексов равно учитывались как утилитарные, так и религиозно-мифологические факторы. Освоенное людьми ограниченное пространство (в примере Аркаима таковым являлась долина реки Большая Караганка, где располагалось поселение и могильник) было их Космосом, где обитали человек, домашние и дикие животные, растения, боги и духи. Несомненно, что перед постройкой поселения и могильника долгое время выбиралось место, проводились наблюдения за Солнцем, Луной, движениями планет и небосвода. Все это служило для того, чтобы гармонично вписать их в окружающий ландшафт. Не случайно азимуты, проведенные через геометрический центр поселения Аркаим и надвратные башни, совпадают не только с восходами и заходами Солнца в дни солнцестояний и равноденствий, «высокой» и «низкой» Луны, но одновременно и с направлениями на доминирующие в ландшафте объекты (горы Черкасинская Сопка, Чека, Шаманка и др.). Азимут, проведенный из центра поселения на точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния, в точности приходится на курган 25 могильника Большекараганский (некрополь Аркаима). В самом кургане расположение многих могильных и жертвенных ям, входа, перемычек рва также совпадает со значимыми астрономическими событиями. Такая сложная система позволяла древним жителям степей соотносить друг с другом земной ландшафт и события, происходящие в небесной сфере и в собственном обществе. Безусловно, культы небесных светил занимали большое место в мифологии и мировоззрении жителей «Страны городов» как в обрядах, связанных с жизненным циклом, так и со смертью.
Каждого погребенного человека сопровождал погребальный инвентарь. Остатки погребальной обрядности удостоверяют существование представлений о Стране мертвых, куда человек попадает после смерти. Младенцев и детей младшей возрастной группы в погребениях сопровождают, как правило, один-два сосуда с заупокойной пищей и питьем, реже, какой-нибудь предмет или украшение, игральные кости – альчики. Погребения взрослых людей сопровождаются б?льшим набором инвентаря, куда входят несколько сосудов с пищей и питьем, оружие, конская упряжь, предметы ремесла, украшения – в различных сочетаниях. Погребальный инвентарь каждого человека был индивидуальным и, видимо, частично заключал в себе информацию о жизни, статусе, занятиях погребенного. Часть инвентаря могла попадать в погребения в процессе совершения различных ритуалов, обусловленных обстоятельствами и причиной смерти, желанием коллектива передать в потусторонний мир какую-то информацию и другими символическими действиями. По этой причине наборы погребального инвентаря не всегда можно считать «визитной карточкой» погребенного, прямо указывающей на его профессию, род занятий. Для своего коллектива умерший и так являлся тем, кем он был, и судить о причинах, побудивших родственников оставить с погребенным ту или иную вещь, археологам очень сложно. В истории и этнографии индоевропейских народов зафиксировано бесчисленное множество обрядов и обстоятельств, не связанных напрямую с социальным статусом погребенного, но отражающихся вещественно в погребальных ритуалах: при похоронах умерших насильственной смертью либо от заразной болезни, девушек-невест, одного из близнецов, первенца, бездетной женщины и т. п.
Безусловно, иногда выявляются признаки, помогающие сделать выводы об особом статусе погребенных. Погребения, сопровождаемые большим количеством инвентаря, многие предметы из которого относятся не к бытовой, но к ритуальной сфере (булавы, ритуальные топоры, костяные лопаточки и пр.), трактуются как захоронения лиц жреческого статуса и говорят о том, что в аркаимской религии существовал институт жрецов и жриц, функцией которых было отправление различных культов и церемоний. Интересной формой погребального обряда являются так называемые погребения «в позе объятий», распространенные в некрополях «Страны городов». В таких погребениях обычно мужчина лежит на левом боку, женщина – на правом, лицом друг к другу. Их руки сплетены в объятиях. Очень часто подобные захоронения сопровождает необычный погребальный инвентарь – булавы, богатые украшения, оружие. Нельзя однозначно трактовать этот вид погребений как захоронения супругов. В данной форме погребений можно увидеть символическое воплощение архетипа «священного брака», иерогамии, отражающего соединение человеческого и божественного начал, воплощаемого в браке с Богом/Богиней. Обряды иерогамии, их прообразы и отголоски имеют широкое распространение в древних индоевропейских религиях. Могилы с колесницами и вооружением интерпретируются как захоронения воинов-колесничих. Колеса от колесницы, либо сама колесница помещались на дно погребальной камеры, часто сопровождаясь парными жертвоприношениями лошадей, предметами конской упряжи. Таким образом, сама могила как бы становилась колесницей, предназначенной для путешествия в загробный мир. Большой интерес представляют жертвенные комплексы некрополей. Различаются жертвоприношения погребальные, располагаемые непосредственно при погребении (внутри камер, на перекрытиях, ступенях), совершавшиеся, скорее всего, во время похорон, и поминальные, не связанные с конкретными погребениями. Поминальные жертвенники располагались либо прямо на площадке кургана, либо в отдельных жертвенных ямах, где можно зафиксировать несколько разновременных жертвенных комплексов. Поминальные жертвенники, возможно, не имели связи с конкретным погребенным человеком, но посвящались в целом всему некрополю, божествам и духам, с ним связанным. Практически каждое погребение сопровождалось жертвоприношениями, куда могли входить от одного до более десятка особей животных (лошади, коровы, овцы, козы, собаки). В основном в жертву приносили домашних животных, но изредка встречаются примеры и диких – волка, лисицы, кабана и др. Души принесенных в жертву животных, в соответствии с индоевропейскими представлениями, должны были сопровождать покойного в загробный мир. Жертвенники, как погребальный инвентарь и весь обряд в целом, также имели свою символику. Часто в жертвенник помещались голова и ноги убитого животного, символизировавшие всю тушу по принципу «часть=целое». Встречаются и жертвоприношения целых туш. Лошадей приносили в жертву парами либо числом, кратным двум – эта традиция является отражением индоевропейского культа Божественных близнецов (таких как Диоскуры, Молиониды, Ашвины и др.), которые в большинстве индоевропейских близнечных мифов считаются сыновьями верховного божества (бога или богини) и ассоциируются с лошадьми, колесницами, символикой плодородия. Особое отношение к близнецам фиксируется также в жертвоприношениях детенышей-близнецов коров и овец и в других жертвенниках с парной символикой. Среди жертвенных животных существовала определенная иерархия, на вершине которой помещалась лошадь – главное индоевропейское животное, сопровождавшая в основном мужские погребения. Корова приносилась в жертву в основном женщинам и считалась, видимо, животным «женским». Женщинам и детям предназначались и жертвенники, состоящие из мелкого рогатого скота. Особняком в этой иерархии стоят редкие жертвоприношения собак и диких животных, которые, по мнению некоторых исследователей, могли заменять собак. Возможно, детеныши волков, лис были взяты из леса и выращены как домашние животные, а после смерти хозяина отправлены с ним в Мир мертвых.
Изучение поселений и погребального обряда «Страны городов» свидетельствует о существовании у ее населения сложной системы культов и верований. Очевидно, религиозной системой было многобожие, имевшее в иерархии пантеона несколько главных божеств. Погребальная обрядность содержит отголоски общеиндоевропейских мифологических представлений о женском божестве, богах- близнецах (погребения в позе объятий, близнечная символика в жертвоприношениях). С фигурой мужского божества, возможно, связан культ Солнца, который отражается не только во внимании строителей поселений и могильников к событиям солярного цикла, но и в свастических знаках, которые во множестве присутствуют на керамике и украшениях «Страны городов». Даже в конфигурации Аркаима заложена фигура свастики. Существовало также почитание духов/богов различных стихий (фиксирующееся по наличию жертвенников в колодцах поселений, следов огня в погребальном обряде и пр.) и отдельных мест – рек, гор, урочищ (это видно по вниманию, с каким аркаимцы относились к ориентации своих сооружений относительно окружающего ландшафта, а также по наличию кладов и находок культовых предметов в случайных местах вне связей с поселениями и могильниками). Древние жители степи обожествляли различные силы природы. Украшения, которые в древности являлись оберегами, содержат растительную символику. Оберегами являлись и клыки диких животных – медведей, лис, волков. Таким образом человек искал защиты от враждебных сил у природы, духов растений и животных. Религиозные представления жителей «Страны городов» отражаются в обрядах, которые реконструируются археологами. Но при отсутствии письменных источников истинный смысл их раскрывается только при обращении к данным индоевропейской мифологии.
Искусство «Страны городов». Реконструкция женского костюма
Так же как в сознании древнего человека не разделялось профанное и сакральное, каждая вещь совмещала две функции – утилитарную и семантическую. Эстетические представления жителей «Страны городов» отражаются в различных бытовых предметах: керамических сосудах, наконечниках стрел, топорах и т. д. Многие древние вещи, имеющие на удивление совершенные формы, можно считать в то же время и произведениями искусства. Керамические сосуды покрыты сложным орнаментом, отражающим картину мира древнего человека. Орнамент иногда наносился и на другие предметы. Археологи фиксируют орнаментальные рисунки на металле и кости. Но можно не сомневаться, что геометрическими рисунками украшали изделия из дерева, кожи или войлока (кошмы). С населением эпохи бронзы принято связывать и находки в степях Южного Зауралья небольших каменных антропо- и зооморфных скульптур, пестов, каменных чаш, рукоятей.
Женский костюм в древних обществах не только отражал эстетические представления о красоте, но и воплощал в себе многие религиозные и символические аспекты, картину мира создавшего его народа. Он заключал в себе сведения о социальном статусе и положении женщины, которой он принадлежал. Реконструкции подлежит лишь ритуальный (погребальный) костюм, остатки которого находят в погребениях. К сожалению, реконструировать мужской костюм пока не возможно, т. к. фрагменты одежды сохраняются лишь в контакте с металлическими украшениями, которые в костюме мужчин не представлены.
Женский погребальный костюм сопровождался большим количеством украшений и выглядел очень нарядно. Головной убор состоял, по всей вероятности, из налобной повязки, декорированной мелкими бронзовыми и золотыми украшениями. К ней крепились другие украшения головного убора. Длинные, заплетенные в косы волосы прикрывались так называемыми накосниками – сложными наборами украшений, закрепленными на длинных кожаных лентах. Другое украшение – лицевая подвеска, обрамлявшая лицо женщины, как и накосник, крепилась к венчику и состояла из бронзовых бляшек и бусин, нашитых на кожаную основу.
Основой одежды женщин бронзового века, вероятнее всего, являлась туникообразная рубаха – наиболее древний и примитивный по крою вид одежды у народов Евразии. Иногда подол и рукава рубах расшивались бусами и мелкими бронзовыми украшениями. Длина рубахи была немного ниже колена, а длина рукавов – до запястья. Часто фиксируется, что одежда окрашивалась в красный цвет. Запястья украшали браслеты – один-два, реже три на каждой руке. Грудь и шею украшали ожерелья и нагрудники, расшитые амулетами, бусинами, бляхами. В женский костюм входили также штаны, сшитые из ткани или кожи. Обувь, реконструированная по остаткам кожи, представляла собой невысокие сапожки с разрезом спереди. Сверху одевалась короткая обувь, затягивающаяся кожаными шнурками, иногда с нанизанными на них бронзовыми бусинами.
Все украшения в женском костюме фиксируют определенные «ключевые точки» в одежде и на теле человека: шею и ворот, запястья и края рукавов, подол, лодыжки и голенища сапог. В мировоззрении древнего человека эти зоны на теле представлялись наиболее уязвимыми либо, наоборот, наиболее опасными. Считалось, что в отверстия одежды могут проникнуть злые духи, желавшие причинить вред, болезни. Волосы женщины во всех традиционных культурах также старались прикрыть либо защитить головными уборами. Издавна считалось, что в женских волосах заключена особая магическая сила. Таким образом, древние украшения не только были призваны подчеркнуть женскую красоту, но одновременно обладали и защитной символикой.
Аркаимские люди. Кто они?
Степные культуры бронзового века не имели письменности. Многочисленные «пиктограммы» на сосудах, предметах из кости и камня, редко на обожженных глиняных лепешках, не поддаются смысловой расшифровке. Тем не менее, еще до открытия Аркаима и «Страны городов», в середине 70-х гг. XX века, советскими археологами, в том числе известными исследователями В. Ф. Генингом и К. Ф.  Смирновым, Е. Е. Кузьминой, была высказана идея о принадлежности ряда степных и лесостепных культур Центральной Евразии к индоевропейской языковой семье. Археологам часто приходится слышать вопрос: каким образом при отсутствии письменных источников можно установить принадлежность того или иного народа к определенной языковой семье? Дело в том, что любой язык обладает сложным механизмом, способным не только к простому описанию действий, выражению значений слов и мыслей, но и заключающим в себе информацию об истории своего носителя, мифологии, мировоззрении. Простым примером этого могут послужить однокоренные слова, зачастую обозначающие предметы из разных сфер жизни, но имеющие в своей сути нечто общее. Известными лингвистами В. В. Ивановым и Т. В. Гамкрелидзе было опубликовано монументальное исследование «Индоевропейский язык и индоевропейцы», в котором на базе современных индоевропейских языков и диалектов, а также мертвых языков, оставивших письменные источники (хеттский, микенский, ведический, авестийский и пр.), реконструируется семантическая база общего протоиндоевропейского языка. Создание этой базы позволяет реконструировать не только общие корни слов, но и культуру, ритуальные и мифологические мотивы, характерные для древнейших индоевропейцев. Сотни восстановленных лексических связок (например: «змея»–«червь»–«ползающий»–«принадлежащий к нижнему миру»–«мифологический змей»–«пожиратель змей», «красный»– «солнце»–«золото»–«медь», «дуб»–«скала», «бобер»–«водяное животное»–«водяное чудовище»–«коричневый»–«блестящий» и прочее) вкупе с анализом индоевропейских ритуалов и верований, отраженных в текстах, позволяют составить представление о древнейшей мифологии, структуре общества, основах хозяйства протоиндоевропейцев. По схожей методике выполнено множество российских и зарубежных лингвистических, семантических, мифологических исследований, существует даже особая наука – индоевропеистика, изучающая специфику и общие корни культур индоевропейских народов.
Таким образом, в хозяйстве, социальной структуре, мифологии выявляется ряд черт, признанных большинством ученых специфически характерными для древнего индоевропейского общества. Среди них распространение колесничества, трехчастная структура общества, мифы о герое-змееборце, богах-близнецах, культ священного напитка, специфические элементы орнамента (например, «свастика») и многое другое. Что касается бесписьменных обществ, единичное наличие какого-либо из этих концептов не может служить доказательством их принадлежности к индоевропейцам, так как схожие представления фиксируются и у представителей других языковых семей, но сочетание многих компонентов индоевропейской культуры свидетельствует об этом со всей вероятностью. На сегодняшний день несколько археологических культур, обитавших в бронзовом веке в степях Южного Зауралья, относятся учеными к древним индоевропейцам. Среди них ямная, катакомбная, срубная, абашевская, петровская, алакульская и аркаимско-синташтинская. Что касается более узкой интерпретации их принадлежности, она по-прежнему остается на уровне гипотез. Очень заманчивой кажется возможность связать древнейшие тексты «Ригведы» и «Авесты», создателями которых были индоиранские племена, с археологией аркаимско- синташтинской культуры. Ведь очевидно, что древнейшие протоиндоиранские тексты создавались в рамках устной традиции и не нуждались в письменном оформлении. Через века Авеста донесла до нас – записанное слово служит злым силам, только устное слово может передать священный смысл молитвы. «Ригведа» была записана в долинах Инда и Ганга где-то в XIV в. до н.э. Но родилась она, очевидно, где-то в степных просторах Евразии еще до разделения ариев на ираноариев и индоариев. Судя по текстам, обе группы ариев населяли одну и ту же территорию, имели одних и тех же богов и жили в постоянном общении между собой. Может ли археология аркаимско-синташтинской культуры пролить свет на некоторые смыслы божественных гимнов? Ведь древние тексты чрезвычайно многогранны, а реальная жизнь, кажется, совсем не интересовала поэтов (риши), которые слагали стихи во славу богов. И, тем не менее, успехи лингвистов в изучении «Ригведы» и «Авесты» сегодня очевидны. Тонкий языковедческий анализ отдельных слов и понятий – дорога, поле, лес и т. д. – позволил ощутить реальную жизнь ариев. Еще недавно считалось, что на своей прародине арии вели кочевой образ жизни и никогда не строили укрепленных поселений. В Ригведе есть слово «пур» (p?r) – крепость, но за ним предполагалось мифологическое содержание, некий «небесный град». В 1976 г. филолог Рау, а за ним и другие специалисты определили, что p?r – это реальное крепостное сооружение, которое имело концентрическое строение, было окружено глинобитными стенами и рвами. Его называют крепостью в «сто изгибов», куда очень трудно попасть «чужому» и очень легко – «своему». Крепость охраняется богом огня и божеством воды. Это «осенние» крепости, сложенные из дерева и грунта, и они каждую осень нуждались в ремонте. Во всем этом и во многом другом узнаются аркаимско-синташтинские реалии. Совпадений множество, и едва ли они случайны. И тем не менее это только гипотеза. Существуют и другие мнения. По ряду признаков аркаимско-синташтинская культура обнаруживает сходство с Крито-Микенской цивилизацией. Это развитие колесничества, жертвоприношения целых туш лошадей; псалии – предметы конской упряжи, фиксируемые в памятниках «Страны городов», идентичны псалиям, найденным при раскопках Микен. В связи с этим некоторые исследователи считают возможным говорить если не о миграциях, то о культурных связях аркаимско-синташтинского населения с Крито-Микенской цивилизацией – о существовании синташтинско-микенского культурно-хронологического горизонта. К тому же, реконструированный нами женский костюм аркаимского времени не обнаруживает сходства с известными костюмами ираноязычных народов, с этим согласны и ученые-иранисты, и специалисты по эпохе бронзы. Металлические украшения, напротив, находят широкие параллели среди украшений Средней и Центральной Азии, Западной Сибири, Западной Европы, Эгеиды, Микен, Фракии. Процессы миграции древних народов зачастую понимаются широкой публикой очень примитивно. Представляется, что какой-то народ снимается со своей территории в полном составе и переходит на другое место обитания, сохраняя при этом неизменной свою культуру. Между тем это отчасти верно только для кочевых народов, имевших мобильное хозяйство. Для прочих миграционные процессы моделируются гораздо более сложным образом. Во-первых, мигрировать могло не все племя или народ, а какая-то его часть. Во-вторых, миграционных потоков могло быть несколько на протяжении существования одной культуры. В-третьих, процессы перемещения могли происходить очень медленно и занимать десятки, а то и сотни лет, в результате чего культура пришлого населения видоизменялась до неузнаваемости, смешиваясь с местными культурами, перенимая их обычаи, традиции, способы хозяйствования. Все это справедливо для описываемого феномена «Страны городов». Следы разновременных миграционных потоков ее населения фиксируются в Поволжье, где обнаружены могильники, по погребальному обряду и материальной культуре идентичные аркаимско-синташтинским (потаповская археологическая культура), но не обнаружено укрепленных поселений; в Средней Азии, где фиксируется схожая керамика, орудия труда и украшения. На более отдаленных территориях прямых аналогий этой культуре нет, так как процессы культурогенеза любого народа протекают под влиянием естественных факторов – времени, межкультурных контактов, развития хозяйства, идеологии и пр. Поэтому для ученых очень сложно ответить на вопрос «Откуда произошла и куда исчезла культура «Страны городов?», так же, например, как открыт в науке по сей день вопрос о происхождении славян.
Но мы убеждены, что когда археологи детально опубликуют материалы раскопок, лингвисты будут поставлены перед необходимостью заново вернуться к вопросу об истории индоевропейцев и по-новому понять многозначность древних текстов через призму археологии «Страны городов». И тогда, возможно, в распоряжении историков евразийских степей появится уникальная возможность соединить археологические свидетельства с великими индоевропейскими текстами. И это будет новый этап в развитии знаний по истории и культуре древних индоевропейских народов.

Заповедник "Аркаим". Аркаим - суперобсерватория Древних Ариев. Аркаим - город солнца

Hosted by uCoz